Обзор книги "Борис Годунов" (2008) Замысел трагедии "Борис Годунов" возник у Пушкина после прочтения одного из фундаментальных произведений отечественной историографии "Истории государства Российского", созданного знаменитым русским писателем, публицистом и историком Николаем Карамзиным, в котором во всех подробностях разбиралась и личность Бориса Годунова, его путь к власти и итоги правления. Дополнительным источником вдохновения для писателя служили пьесы Шекспира, наполненные духом тираноборчества и злого рока...

На создание исторической драмы «Борис Годунов» А. С. Пушкина вдохновили исторические хроники и трагедии У. Шекспира, а также «История государства Российского» Н.М. Карамзина. Черпая у маститого историка богатый фактологический материал, Александр Сергеевич в изображении характеров опирался на шекспировские пьесы. Что же роднит «Бориса Годунова» Пушкина с произведениями знаменитого английского драматурга? Вслед за Шекспиром Пушкин в качестве времени действия выбрал переломный момент в истории – преддверие...

Трагедия об исторических событиях на Руси на рубеже XVI в. – XVII в. была завершена Пушкиным в Михайловском в ноябре 1825 г. Об окончании работы над «Борисом Годуновым» Пушкин сообщил своему другу князю П. Вяземскому, шутливо похваставшись: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» На написание драмы Пушкина вдохновил своей «Историей государства Российского» Н.М. Карамзин, которому поэт посвятил свой труд. Пушкин описал переломное для страны время: закат правящей династии Рюриковичей, царствование и смерть Годунова, начало Смутного времени...

В 1825 г. Пушкин оканчивает историческую пьесу «Борис Годунов» о смутном времени начала 17 века.  Пьеса эта была создана под влиянием «Истории государства Российского» Карамзина. Трагедия и посвящена великому историку, из трудов которого Пушкин взял столько сюжетов для своих произведений. А образ старца Пимена — наиболее возвышенный образ произведения — это намек на самого Карамзина, историка и собирателя летописей. Портрет Пимена написан с любовью и уважением: Ни на челе высоком, ни во взорах Нельзя прочесть его сокрытых дум; Все тот же вид смиренный, величавый...