Лиана Меррик

— Дима, если ты сейчас же не выключишь этот проклятый звонок, я за себя не ручаюсь! — Лиза рывком села в кровати, вцепляясь пальцами в одеяло. Голова гудела после бессонной новогодней ночи, а в висках пульсировала холодная ярость. На часах было ровно девять утра первого января. За окном в сером ленинградском небе висела мутная дымка, а за дверью квартиры настойчиво, по-хозяйски, заливался звонок. — Лизонька, ну тише ты... Может, соседи? Или курьер ошибся? — Дима, щурясь от резкого света, нашаривал тапочки...

— Зиночка, деточка, ну куда ты опять вскочила? Сядь, отдохни, — Жанна Семёновна елейным голосом пропела эти слова, едва пригубив шампанское. — Ты весь день у плиты, как пчёлка. Мы и сами тарелки сменим, правда, Женечка? — Конечно, мам, — буркнул Женя, не отрываясь от телефона. — Зин, принеси лучше холодец, он у тебя в этом году мировой получился. Зина замерла в дверях кухни с пустой салатницей в руках. В висках привычно постукивало. Она смотрела на мужа — расслабленного, в новой рубашке, которую она сама же и отгладила — и на свекровь, чьё лицо сияло фальшивым радушием...

— Толик, ну ты же мужчина! Должен уметь настоять на своём, — голос Ольги Николаевны сочился тем самым приторным мёдом, от которого у Веры всегда начинали чесаться десны. — У Верки сейчас за международные рейсы такие командировочные капают, что нам на всё хватит. И Танюшке на первоначальный взнос, и мне на зубы. А ты всё «неудобно, неудобно»… Вера стояла в прихожей, прислонившись лбом к прохладному зеркалу. Она только что вернулась из Пекина. Шестнадцать часов на ногах, гудящие вены, «сбитые» биологические...

— Катенька, ну ты же понимаешь, Новый год — праздник семейный. Неужели мы заставим Верочку с детьми в их тесной однушке ютиться? — Жанна Викторовна прихлебывала чай, аккуратно оттопырив мизинец. — У вас и гостиная просторная, и стол раздвижной. А я уж помогу… советом. Катя методично записывала в блокнот: «Икра — 2 банки, говядина для запекания — 3 кг, семга…». Цены в декабре росли быстрее, чем предпраздничное настроение. — Помочь советом — это прекрасно, Жанна Викторовна, — Катя не поднимала глаз от списка...

Вика прижала к груди нотную папку, словно щит. В подъезде пахло жареной рыбой и дешевыми сигаретами — верный признак того, что Надя и Оля снова «гостили» на её кухне. В свои тридцать два года Вика, музыкальный работник в детском саду, чувствовала себя измотанной тенью в собственной квартире. Дверь распахнулась раньше, чем она успела вставить ключ. На пороге стоял Коля. Его лицо, обычно бледное и дергающееся от внутреннего напряжения, сейчас полыхало багровыми пятнами. — Опять задержалась? — вместо приветствия выплюнул он...