Психолог Валерия Варшавская

Как-то так вышло, что мы с мужем избегаем лёгких путей — и вот ремонт идёт уже не только в новой квартире, но и в той, где мы живём сейчас. А ремонт, знаете, штука такая: раз — и вот уже куда-то нужно уместить гарнитур, обои, плинтуса и добротный рулон линолеума. Так вот, пару месяцев назад этот самый добротный кусок линолеума благополучно поместился в коридоре, на две трети ограничив двери в ванную пропускающую способность. Несколько раз знатно приложившись об дверной косяк и оцарапав плечи, я твёрдо усвоила, что выходить теперь нужно очень аккуратно, желательно бочком и не торопясь. Энное количество повторений (а в ванную, когда у тебя тоддлер, заходить приходится часто!) сделали своё дело, и я даже в ночи могла безошибочно рассчитать габариты и ужаться до нужной степени. Но процесс идёт — и вот добротный рулон линолеума нашёл себе более подходящее место. Аллилуйя! Казалось бы, распахивай дверь настежь и свободно заходи / выходи. Не тут-то было. Уже пару недель я ловлю себя на том, что по привычке пытаюсь протиснуться в открытую на треть дверь. Я понимаю, почему так происходит. Это ведь не просто привычка — это защитная привычка. Она сформировалась, потому что нужно было уберечь меня от боли. И стоит сказать спасибо психике, что всё работает «правильно», с целью меня сохранить. Проблема в том, что работает эта защита даже тогда, когда в таком виде уже не нужна. И я понятия не имею, сколько времени займёт перепривыкнуть обратно. А это всего лишь дверь. Это я к чему: в терапию мы приходим, имея не просто защитные привычки, но целые механизмы, которые формировались десятилетиями(!). И далеко не вокруг проблемы неудобно лежащего линолеума. Часто они защищали нас от боли, страха, равнодушия и даже смерти. Вполне естественно, что там, где уже можно свободно и безопасно пройти, они на всякий случай подсказывают нам ужаться и «протиснуться». И вполне естественно, что для того, чтобы рискнуть, расправить плечи и воспользоваться всей свободой, потребуется как минимум время.

Самый эффективный, мощный и неумолимый тренинг личностного роста — это ребёнок. Со всех выступлений лИдЕрОв РыНкА можно просто встать и уйти. А тут — экскюзми — назад не отмотаешь. Взаимодействие с ребёнком непременно обнажит все твои душевные слабости. И ты либо встретишься с ними лицом к лицу и будешь учиться справляться, либо испортишь ребёнку жизнь утонешь в чувстве вины и стыда (а их невозможно долго выносить, так что после энного количества потаканий собственным слабостям включатся защитные механизмы психики, которые перекрутят всё так, что ребёнок окажется виноват и / или лишён эмоциональной вовлечённости, что так или иначе подпортит ему жизнь). Сегодня, в очередной раз столкнувшись с волей своей двухлетки, я ощутила такую ярость, что все мои душевные слабости разом полезли, наперебой перекрикивая друг друга: — наказать! — накричать! — запугать! — толкнуть! — застыдить! (Опустим тот факт, что все эти прекрасные сценарии — продукт моего детского опыта) Пока голова моя гудела от горе-советчиков, а дочь продолжала подкидывать дров, я старалась ощущать холод пола голыми пятками, глубоко дышала и мысленно возводила нерушимую стену между собой и этими отвратительными сценариями. Гнев продолжал расти, и тут в голове замаячил, пожалуй, самый страшный из всех вариантов: уйти в себя. Разорвать контакт. Оставить просто тело. Спрятаться, скрыться, исчезнуть и не чувствовать. Не придётся справляться с гневом — своим и дочери, — не придётся искать внутри себя душевных сил и мудрости, не придётся сталкиваться с чувством, что всё это происходит со мной, такой умной и психологически просвещённой. Удобно и соблазнительно — в моменте. Бесполезно и разрушительно — в перспективе. Подавленные чувства рано или поздно где-то вылезут, с немалой вероятностью в виде серьёзной болезни, а ребёнок, которого мать переставала видеть и отражать в самый критический момент, получит нарциссическую травму, и потом много лет будет лечить её у психолога (пятый год пошёл, спасибо-пожалуйста))). Короче говоря, сегодня дочь моя подарила мне ещё один инструмент личностного роста под названием «иногда поддержка приходит откуда не ждали»: восемь минут яростного мытья посуды, стакан воды и возможность на пару часов сбагрить своего «коуча» бабушке с дедушкой, — творят чудеса.

Прошло почти два месяца с тех пор, как я удалила инстаграм. Что имею сообщить: чувствую себя стабильнее и спокойнее, чем когда-либо. Никакой фоновой тревоги от необходимости «делать контент», никакого ощущения, что все вокруг успешнее, продуктивнее и лучше чем я. Стало больше времени и сил в целом. Настолько больше, что за это время я осилила Братьев Карамазовых, Анну Каренину и все четыре тома Войны и Мира. Правда, каждое из этих произведений внесло в мою душу смуты, сомнений и открытий столько, что рафинированному инстаграму даже не снилось))) Иногда мне хочется сюда что-нибудь написать, поделиться мыслями, но если раньше я почти сразу выгружала всё, что рождалось, то теперь чувствую потребность дать этому «побродить». Хочу познакомиться с чувством, когда пишешь не потому что «хочется написать», а потому что не писать — невозможно. Ещё недавно услышала в каком-то ролике, который смотрел муж, как мужчина от души радуется, что на его телеграм-канале уже целых двадцать (!) подписчиков. Похихикала, а потом сама на себя возмутилась: с каких это пор даже и двадцать человек — не повод для радости? В общем, возвращаюсь к началу, где не важно, сколько людей. Важно, чтобы нам было по пути.

Учим новую хореографию, не всё же душещипательные тексты писать! Хотя, возможно, однажды я и про значимость танцев в моей жизни напишу такой. А пока — всем смотреть и ставить огонёчки ☝🏼 Кстати, кто-нибудь знает, во сколько лет исчезает привычка при чрезмерном старании высовывать кончик языка?..

Мамой быть очень легко. Но чтобы быть мамой, каждый раз нужно преодолеть череду преград внутри самой себя, — и вот это пиздец задачка. Например, осадить женщину-надзирателя, которая, утопая в тревоге и властолюбии, дёргает чадо своими «не ходи, не делай, упадёшь, нельзя» по поводу и без. Просто потому, что её так приучили. Утешить протестующего и орущего внутри тебя ребёнка, который устал, хочет на ручки и заниматься своими делами, а ему тут приходится торчать на морозе и влачиться туда-сюда без всякого желания, пока веселится другой карапуз. Усмирить жестокого и импульсивного дрессировщика, который постоянно шипит над ухом, мол, достаточно твоего пряника, кнутом, давно пора действовать кнутом! И чёрт знает сколько их там ещё. Удивительно, но когда добираешься до Мамы — она всегда знает, что делать. Как поговорить, что предложить, чем утешить. Она спокойна и уверена, она большая, очень большая. С ней всегда безопасно, за ней хочется следовать и подчиняться — в хорошем смысле — её воле, потому что всё, что она предлагает — всегда из искренней заботы. Ребёнка ведь не обманешь корыстной причиной, обёрнутой в фантик «это тебе же нужно», он всегда чувствует, когда оно на самом деле так. Вот уже третий год я каждый день прошу у мироздания мудрости, душевных сил и терпения, чтобы никогда не оказаться в точке, где я борюсь против своего же ребёнка, застряв в одной из упомянутых ролей. А если вдруг окажусь — то тут же опомниться и найти путь к Маме, которая всегда знает, как поступить, и которая — тоже я.

Одна из важных задач моей работы с людьми — ставить обратно на ноги то, что в силу разных причин и обстоятельств перевернулось на голову. Чаще всего это касается распределения ролей: когда родитель — сознательно или нет — в ситуации, где нам была нужна защита, опора и твёрдость, сам вдруг становился маленьким и нестабильным. Когда мать вдруг начинала конкурировать с отцом и вытесняла его с роли мужа, а потом, в довесок, на его место помещала ребёнка, требуя разделить с ней жизненные трудности. Когда от старшего брата или сестры ожидалось столько же ответственности в адрес младших, сколько лежит на родителях. Когда в отношениях с партнёром невозможно чувствовать себя на равных, а нужно либо спасать и «перевоспитывать», либо заискивать и ждать, что возьмут на ручки и за тебя справятся с жизнью. Когда, вроде, вырос, в паспорте видишь уже солидный возраст, а внутри всё ещё живёт ощущение, что тебе шестнадцать и ты вообще ко всему этому не готов. Трудно, долго, больно. Но лучшее, что мы можем сделать для облегчения собственной жизни, — занимать в отношениях с человеком одну — и желательно подходящую — роль.

В последнее время часто думаю о фразе «прежде чем лечить человека — убедись, что он готов отказаться от того, что сделало его больным». Сама постоянно встаю перед выбором: сделать привычно, потратить меньше сил, но получить тот же неподходящий результат, или всё-таки найти способ поступить по-другому и стать чуть ближе к тому, как хочется? Большая хитрость нашей психики в том, что та самая «зона комфорта» — на самом деле далеко не всегда про комфорт. Вернее было бы назвать её «зоной известности», когда ты уже знаешь, что при таком-то раскладе, может, и не супердоволен будешь, зато наверняка жив останешься, ведь столько раз уже проходил этот сценарий. И когда люди приходят в терапию с запросом на перемены — нередко случается, что цена, которую требуют эти самые перемены, оказывается неожиданно высокой. Ноль процентов осуждения. Менять и меняться — пиздец как страшно. Нет никаких гарантий, что «новая версия» окажется лучше и безопасней. Но тут как с религией, знаете: легко верить, когда тебе демонстрируют чудеса, но тогда весь смысл веры теряется. И другое дело, когда ты, без единой гарантии, несёшь эту веру как свет внутри себя, черпаешь из самого её наличия силу, смелость, и шаг за шагом идёшь свой путь.

Ну штош, поскольку обещанного видео с отчётного концерта скорее всего не будет — покажу вам свой первый в 2025 году хип-хоп🕺🏻 Всем смотреть и ставить сердечки!!

Попала в неприятную ситуацию: пару месяцев назад писала про отчётный концерт, там была опция заплатить за профессиональную съёмку, чтобы потом поделиться со всеми красивеньким видео. Срок готовности — две-три недели. И шо вы думаете? До сих пор, как выражался великий классик, ни-ху-я. Я написала девушке, которой переводила оплату, мол, актуальность уже пропала, хочу вернуть деньги. И там тоже уже неделю тишина. Всё, конечно, было сделано «на честном слове», без чеков и договора, в этом моя ошибка. Может, вы знаете, возможно ли что-то сделать в такой ситуации? Дело даже не в сумме, не такая уж она и большая, тут вопрос принципа: я не хочу какой-то рандомной женщине дарить свои деньги. Как говорится, с какой стати? Вы меня извините, я скандал такой учиню!!

А ещё Толстой мастерски описывает, как мучительно для ребёнка, когда он не понимает статуса родительских отношений. Когда существует это незримое, но такое ощутимое напряжение между ними, и он вынужден разрываться, не зная, чью сторону принять. Чтоб было понятно, что ощущает ребёнок: это как если бы вам пришлось выбирать, что отрезать — ногу или руку. Такие дети через десяток-другой лет приходят к терапевту с историей о том, что не могут выстраивать отношения, и при любой угрозе близости либо отвергают партнёра, либо распадаются на атомы, готовые поступиться любыми своими желаниями, лишь бы их не бросили. Всё это на фоне чувства вины и стыда. Невозможно без последствий для психики и самоощущения «выбрать» между мамой и папой.

Читаю Анну Каренину. Поражаюсь, насколько похожи мы, люди, и наши механизмы психологических защит во все времена: Алексей Александрович думал и говорил, что ни в какой год у него не было столько служебного дела, как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства к жене и семье и мысли о них и которые делались тем страшнее, чем дольше они там лежали. И ещё вот частенько в работе встречаю: Алексей Александрович только успел вернуться к пяти часам, времени своего обеда, и, пообедав с правителем дел, пригласил его с собой вместе ехать на дачу и на скачки. Не отдавая себе в том отчета, Алексей Александрович искал теперь случая иметь третье лицо при своих свиданиях с женою.

Во всех книгах, что я читала за последнее время, — классика ли, научпоп, узкопрофильная литература, — так или иначе прослеживается одна мысль: развитие происходит из состояния покоя.