Лабиринты Рассказов

Знаешь, говорят, что страшнее всего, когда дети болеют. Это правда, не спорю. Но есть ещё одна боль, тихая такая, тягучая, как остывшая смола. Это когда твой ребенок, которого ты выходила, выучила, на ноги поставила, смотрит на тебя… и не видит. Или, что ещё хуже, хочет, чтобы тебя не видели другие. Я ведь тогда приехала к Игорюше с полной сумкой: варенье вишневое, носки вязаные — зима-то в этом году лютая обещалась, — и пирог. Тот самый, наш, фирменный, с брусникой и сметанной заливкой. Думала, познакомимся наконец с его невестой...

Вы когда-нибудь видели, как человек крадет еду из собственной кастрюли? Не пробует, не откладывает на потом, а именно ворует, озираясь, как нашкодивший кот? Я увидела это во вторник, в семь вечера, когда вернулась со смены. Ноги гудели так, будто я сама разгружала фуры, а не накладные подписывала. Дома пахло сыростью и тем специфическим, сладковатым запахом старости, который привезла с собой Галина Петровна вместе с тремя клетчатыми сумками месяц назад. Я зашла на кухню тихо, в тапочках. Она стояла у плиты, где булькал мой, с любовью поставленный с утра на медленный огонь, борщ...

Вы когда-нибудь слышали, как звучит тишина в зале, где сидят тридцать человек? Это не та тишина, когда все затаили дыхание от восторга. Это липкая, стыдная тишина, от которой хочется провалиться сквозь паркет ресторана прямо в подвал, к крысам. Там, наверное, уютнее. Мне исполнилось пятьдесят пять. Две «пятёрки». Красивая дата, красивый ресторан с белыми скатертями, крахмальными салфетками и салатами, названия которых я даже не запомнила. Я сидела во главе стола, в новом платье цвета пыльной розы...

Чашка с чаем замерла у меня в руке, не донесясь до рта буквально пару сантиметров. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, хотя на кухне было душно от работающей духовки — Галина Петровна, моя свекровь, решила испечь свой фирменный пирог с капустой, пока мы были на работе. Она сидела напротив, разглаживая клеенку на столе своими натруженными, всегда чуть шершавыми ладонями. В её глазах светилась та самая, пугающая меня уверенность, с которой обычно объявляют о начале ремонта или смене власти...

— Ты приемная, квартира достанется родному внуку! — эти слова тетки Галины прозвучали не как новость, а как выстрел в упор. Она выплюнула их мне в лицо прямо в коридоре нотариальной конторы, даже не дождавшись, пока мы войдем в кабинет. Люди в очереди — кто с наследством, кто с доверенностями — испуганно вжали головы в плечи. А Галина стояла, уперев руки в бока, огромная, в своей норквой шубе, которая пахла дорогими духами и нафталином, и торжествовала. Рядом, уткнувшись в телефон, переминался с...