Кумиры из СССР

Глубокое декольте, идеальные локоны и безупречный макияж. Вместо привычного скромного образа — яркая, уверенная в себе женщина. Именно такой вышла к зрителям Светлана Шатунова, вдова легендарного солиста «Ласкового мая». Этот выход стал громким заявлением. Но публика вместо поддержки обрушила на нее шквал критики. Почему общество так испугалось ее красоты и права на новую жизнь? Эфир у Андрея Малахова, посвященный памяти Юрия Шатунова, должен был стать рассказом о любви и творчестве. Но главной темой обсуждений стало не наследие певца, а внешний вид его жены...

Ей было всего сорок два. Сорок два — это расцвет, зрелость, когда жизнь только должна входить в спокойное русло. Но когда Мария Капнист впервые за долгие годы увидела свое отражение в окне поезда, идущего из лагеря, она не узнала себя. Из стекла на нее смотрела седая, изможденная старуха с грубым, потрепанным лицом. В нем не осталось и следа от той ослепительной черноволосой красавицы с аристократическими чертами, которой когда-то восхищался сам Шаляпин. Пятнадцать лет сталинских лагерей отняли у нее всё: молодость, красоту, здоровье, имя...

Её лицо с лучиками морщинок у глаз было знакомо каждому в Советском Союзе. Оно излучало такое бесконечное добро, такую мудрую, спокойную материнскую любовь, что хотелось прижаться к экрану. Галина Макарова — актриса, ставшая родной для миллионов, воплощение домашнего очага, тихой деревенской мудрости и всепрощающей бабушкиной ласки. Но этот уютный образ был лишь одной из граней удивительной судьбы. Настоящая жизнь Галины Макаровой больше походила на головокружительный сюжет приключенческого романа, полного опасностей, страсти и железной воли...

Представьте себе женщину, чья красота могла остановить время. Ту самую, чей образ заставлял миллионы зрителей замирать у экранов, затаив дыхание, — роковую, неумолимую, блистательную Миледи. Маргарита Терехова. Ее имя в одночасье стало синонимом коварства и обаяния, а улыбка сулила либо беду, либо безумную страсть. Но за ослепительным фасадом кинодивы скрывалась другая жизнь. Полная таких страстей и драм, до которых не додумался бы и сам Дюма. Жизнь, где за громкой славой притаилось одиночество, а за триумфом на съемочной площадке — жертвы, о которых не писали в газетах...

Казанская «Новая волна» должна была стать праздником молодых талантов. Но вместо этого превратилась в наглядное пособие по кризису жанра. Сцену прочно заняли те, чьи главные хиты остались в прошлом тысячелетии. Где обещанная новая волна? Сплошное откатное цунами из знакомых пенсионеров шоу-бизнеса. И ведь сразу видно — проблемы с репертуаром. Новых песен нет, старые наизусть выучили еще родители нынешних зрителей. Но ностальгия — мощная штука. Публика готова платить за иллюзию, а артисты — эту иллюзию продавать...