Мастерская Письма | Кира Грант

Кухня у мамы пахла корицей и яблоками. Всегда пахла, сколько себя помню. Даже когда яблок в доме не было, этот запах словно въелся в стены, в старые занавески с вышитыми петухами, в потрескавшуюся столешницу, которую папа делал своими руками лет тридцать назад. — Садись, Лариска, чай остынет, — мама суетилась у плиты, переставляя чайник на самую маленькую конфорку. — Пирог вчера пекла, с антоновкой. Помнишь, как папа любил? Я кивнула, устраиваясь на своём привычном месте у окна. За стеклом октябрь разбрасывал жёлтые листья по мокрому асфальту...

Марина резала морковку для супа, а я сидел за столом и чертил на газете схему будущего павильона. Кухня наша небольшая, но уютная — обои в мелкий цветочек, которые мы клеили ещё лет десять назад, старый холодильник урчит в углу, как довольный кот. За окном уже стемнело, фонарь во дворе мигает — третий месяц обещают починить. — Витя, ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? — Марина не оборачивалась, но я по голосу слышал — устала она от моих затей. — Да что там понимать-то? Генка всё продумал. Павильон поставим, торговать начнём...

Чайник булькал на плите, а я расстилала на столе нашу старую тетрадь — ту самую, где мы с Толей записывали все мечты о ремонте. Страницы уже пожелтели, кое-где чернила размазались от случайно пролитого чая, но каждая закорючка была нам дорога. — Смотри, — показывала я ему наброски, — здесь мы хотели сделать арку между кухней и залом. Помнишь? Анатолий кивнул, не отрываясь от своего блокнота. Записывал что-то, чертил. Серьёзный такой, деловой. Мне это нравилось — когда мужчина подходит к делу основательно...

Дверной звонок прозвенел как-то особенно резко в тот вечер. Я открыла — на пороге стоял Денис с двумя картонными коробками, прижатыми к груди. За спиной виднелась ещё пара сумок. — Здравствуй, тёть Настя, — выдохнул он, и я поймала себя на мысли, что это "тёть Настя" звучит как-то натянуто. Будто мы с ним играем в родственников. — Проходи, — отступила в сторону, пропуская его внутрь. Он сразу направился в комнату, которую мы с Виктором когда-то готовили для гостей. Поставил коробки у окна, огляделся...

Людмила Анатольевна стояла у окна и смотрела, как во дворе разгружается машина. Марина командовала мужем, тот молча таскал коробки, а трёхлетняя Соня носилась вокруг с плюшевым зайцем, который волочился по лужам. — Мам, открывай, мы приехали! — крикнула дочь снизу. Сердце защемило от радости. Наконец-то дом наполнится голосами, смехом, суетой. После похорон Анатолия прошло уже полтора года, и тишина в трёхкомнатной квартире давила так, что порой хотелось включить телевизор погромче, лишь бы услышать человеческую речь...