Джесси Джеймс | Фантастика

— А вот и моя королева! — Голос Глеба, пропитанный шампанским и самодовольством, разрезал гул голосов в зале. — Иди сюда, Кира, неси ноутбук. Время главного сюрприза. Я замерла на пороге террасы. Десятки глаз — его друзья, партнеры, вся наша многочисленная родня — обратились ко мне. На моем лице застыла дежурная улыбка, которую я репетировала часами перед зеркалом. Вдох, выдох. Маска на месте. Глеб Арсеньевич Воронцов праздновал сорок пять. С размахом, как и все, что он делал. Арендованный загородный клуб, официанты в белоснежных перчатках и огромный баннер с его фотографией над сценой...

— Ну вот и все, Катюша. Свободна. Глеб бросил ручку на стол с таким видом, будто сделал мне величайшее одолжение. Он откинулся на спинку стула в кабинете адвоката, скрестив руки на груди. Довольный. — Да, Глеб. Все, — я спокойно встретила его взгляд. Он ожидал слез. Истерики. Хотя бы дрожащего подбородка. Я слишком хорошо изучила его за эти годы. Ему нужна была драма, подтверждение его значимости. Но я не дала ему этого. — И запомни, — его голос стал ниже, приобрел ядовитые, шипящие нотки. — Ни копейки ты от меня больше не получишь...

— Ты только послушай, какой слог! «Его пальцы — раскаленная сталь на моей коже, а обещания — яд, который я готова пить вечно». Боже, Света, это же гениально! Лариса Томилина с упоением захлопнула книгу в яркой глянцевой обложке. Название «Шепот греха» было выведено золотыми буквами. Я молча размешивала сахар в своей чашке, хотя давно его не добавляла. Просто нужно было занять руки, чтобы не выдать дрожь. — Ева Шторм — просто богиня, — вторила ей Светлана Якушева, жадно глядя на книгу, будто это была последняя конфета на земле...

— Мы вынуждены с вами попрощаться, Ирина Сергеевна. Голос начальника, Геннадия Петровича Крюкова, был маслянистым, почти ласковым. Он сидел, развалясь в кресле, и вертел в пальцах дорогую ручку, словно дирижерскую палочку. — Причина? — я задала вопрос ровно, без эмоций, хотя внутри все сжалось в ледяной комок. Пятнадцать лет в этой компании. Пятнадцать лет отчетов, проектов, бессонных ночей. Все это сейчас обнулилось одной фразой. — Оптимизация штата, — он улыбнулся так, будто сообщил мне о выигрыше в лотерею...

— Лен, твой сын опять витает в облаках, — Борис Аркадьевич Зайцев громко поставил стакан на стол, расплескав воду. — Совсем не думает о семье. Мама вздрогнула, ее пальцы нервно сжали край скатерти. Она бросила на меня быстрый, затравленный взгляд, словно извиняясь заранее за то, что сейчас начнется. — Боря, пожалуйста, не начинай. Он только с работы пришел. Но он уже не слушал. Его взгляд, тяжелый и маслянистый, впился в меня, пока я разувался в коридоре. Он не считал нужным дождаться, когда я войду в комнату...

— То есть, нотариус уже в курсе? Голос зятя, Геннадия, был до противного ровным. Словно я сообщила не о смертельном диагнозе, а о переносе дачного сезона. — В курсе чего, Гена? — я медленно помешивала ложечкой в пустой чашке. Фарфор тихо звенел. — Ну... деталей, — он замялся, бросив взгляд на мою дочь. Вероника, моя единственная дочь, тут же подхватила. — Мама, Гена имеет в виду, что нужно всё подготовить. Без суеты. Чтобы потом не было проблем с бумагами. Она обвела взглядом мою гостиную. Не меня, а гостиную...

— Геннадий Аркадьевич, вы же всё понимаете. Компания меняет курс, нам нужен свежий взгляд, новая кровь. Виктор Сергеевич Беляев, начальник филиала, откинулся в своем громадном кожаном кресле, которое стоило как мой годовой оклад. Кресло протестующе скрипнуло, вторя его фальшивой скорби. Он вертел в холеных пальцах дорогую ручку «Паркер», словно дирижерскую палочку, управляя реальностью в этом кабинете, залитом утренним солнцем и запахом дорогого парфюма. — Нам нужны молодые, — сказал он, наконец, прямо, положив ручку на массивный стол из красного дерева...

— Снова к этому своему костоправу намылилась? Может, хватит уже выбрасывать мои деньги на ветер? Дмитрий впечатал кулак в дверной косяк. Не сильно, для эффекта. Он всегда любил эффекты. Елизавета медленно повернулась, застегивая тонкий браслет на запястье. Спокойно, только предельно спокойно. Она уже давно научилась этому ледяному безразличию, этой спасительной броне. — Это не твои деньги, Дима. Это наши. И я трачу их на свое здоровье. — Здоровье! — он фыркнул, проходя вглубь комнаты. — Вся здоровая,...

— Опять в земле возишься, Ксения? Голос золовки, Вероники, ударил по ушам, заставив выпрямиться и сбросить с перчаток комья влажной земли. Она стояла на узкой дорожке, скрестив руки на груди в своей излюбленной позе «я — судья, ты — подсудимая». Рядом, как тень, маячила свекровь, Лидия Ивановна, с выражением брезгливой скорби на лице. — Добрый день, — я сняла перчатки. — Не ждала вас сегодня. Вероника скривила свои идеально очерченные губы в усмешке, оглядывая мой маленький, но до смешного ухоженный участок...

— Продать. И давай без вот этих твоих трагических вздохов, Ксения. Голос Ростислава, мужа, резал по живому, пока я смотрела на старые липы за окном. Те самые липы, под которыми мы с бабушкой прятали «секретики» в детстве. — Рост, я же просила. Мы договорились не трогать эту тему. — Кто это «мы»? Я договорился? Я просто дал тебе время свыкнуться с неизбежным. Он прошелся по комнате, хозяйским жестом проведя пальцем по пыльной крышке фортепиано. Словно уже оценивал товар перед продажей. — Это не просто квартира...

— Вам нужно отдохнуть, Галина Сергеевна, — пропела Инга, ставя на столик чашку с дымящимся отваром. — Нервы ни к черту, сами же жаловались. Ее голос — чистый мед, но в глубине ее глаз я давно научилась видеть осколки стекла. Я сидела в своем старом вольтеровском кресле, обивка которого помнила еще руки моего мужа. Наблюдала, как Инга достает из кармана халата маленький пузырек без этикетки. Пара капель падает в травяной сбор с ромашкой. Она делает это уже вторую неделю. Думает, я не замечаю. Думает, я — выжившая из ума старуха...

Пакет с мусором противно капал чем-то липким прямо на старенький халат. Надо было сделать это раньше, не дожидаясь полуночи, но день выдался тяжелым. Сначала Катюша со своими капризами, потом этот… Глеб. Зять. Идеальный зять. Темный двор встретил меня промозглым запахом сырости и выхлопных газов. Единственный фонарь над подъездом натужно моргал, выхватывая из темноты уродливые тени. Я почти дошла до мусорных контейнеров, когда увидела его машину. Массивный черный внедорожник Глеба стоял не на своем...