Живые страницы

— Алин, ну ты же понимаешь — это логично. Ты не работаешь, денег не приносишь. А если со мной что-то случится? Дима сидел напротив меня с видом заботливого финансового консультанта. В руках — кипа бумаг — Это что? — я кивнула на листы. — Договор дарения. Я узнавал — оформляется быстро. Перепишешь квартиру на меня, и я буду спокоен за наше будущее. Наше будущее. Квартира, которую мне оставила бабушка, — и "нашего" в этом нет. Только мое наследство. Мы встречались восемь месяцев. Жили вместе — четыре...

— Мариш, ну ты же понимаешь — штамп ничего не меняет. Мы и так семья. Олег нарезал стейк, не поднимая глаз. Спокойный, уверенный — как всегда. А я сидела напротив и чувствовала, как внутри что-то рвётся. Тихо, без крика. Просто — рвётся. Восемь лет. Мне тридцать девять. И вот этот разговор — — Олег, а как же наше будущие? — А разве сейчас нет будущего? Живём вместе, всё хорошо. Чего тебе не хватает? Чего мне не хватает. Хороший вопрос. Мы познакомились, когда мне был тридцать один. Ему — тридцать шесть...

Вторник, который все изменил Тот день начинался как обычный. Сумки с продуктами, ноющая спина после бухгалтерских отчетов, запах жареной рыбы в подъезде. Я шла домой с мыслями о картошечке с луком, которую любит Сергей...

— Аня, привет! Как наша мамочка поживает? — голос золовки Ольги звучал сладко, как мёд, но Анна уже знала — за этим последует яд. Она стояла на кухне, одной рукой помешивая суп, другой удерживая полуторагодовалого Сережу, который норовил стащить со стола ложку. Запах детской присыпки, каши и влажных пелёнок — вот её мир последние три года. — Сахар опять скачет, — ответила Анна. — Сегодня утром 12.7. — Понимаешь, дело-то серьёзное, — Ольга перешла на шёпот, будто делилась государственной тайной. — Мы с братьями посовещались...