Зорич - сын приРоды.

Зорич-сын ПриРоды. Арена не ревела — она бесновалась. Десятитонный рёв, вырвавшийся из глоток тысяч одержимых, был физической стеной, давившей на грудную клетку, заставлявшей звенеть металл ограждений октагона. Воздух стал тяжёлым, сладковато-горьким коктейлем из адреналина, мужского пота, луж крови и чего-то древнего, первобытного — запаха предстоящей жертвенной гибели плоти. Тимофей Шлеменов, двадцатипятилетний хищник с бицепсами, выточенными яростью и дисциплиной, скользил по настилу как пантера. Как голодный волк, готовый отгрызть свою собственную лапу ради свободы. Каждая мышца на его торсе, каждая прожилка на шее играли под кожей, покрытой маслянистым блеском пота и вазелина...

Декабрь наступил вдруг, в одну ночь, когда подул с северо-востока влажный, студеный ветер и небо заволокло сплошною, низкою пеленою, из которой повалил снег, редкий, колкий, как крупа. К утру всё преобразилось. Деревня , притулившаяся к теперь побелевшему лесу, будто ушла в землю, укрылась словно пуховым одеялом. Стояла тишина особая, глухая, впитывающая всякий звук, та тишина, что бывает лишь в первые дни настоящей зимы, когда земля, еще не окрепшая от мороза, дышит последним смутным сном. Из труб вился сизый, ленивый дым, тянувшийся прямо кверху в безветренном, матовом воздухе. Воздух этот обжигал щеки, горьковато щипал ноздри, пах озябшей хвоей и ледяной водой...

Две стороны одной медали. Огонь в печи потрескивал, отбрасывая на стены избы длинные, пляшущие тени. За окном выла вьюга и стужа пыталась пробраться сквозь щели, но тёплый, насыщенный запахом сушёных трав и хлеба воздух горницы, надёжно хранил уют. Зорич, укутавшись в овчинный тулуп, притих у ног бабушки Радмилы. Она пряла кудель, и мерный гул веретена казался сакральной музыкой, призывающей к слушанью. - Слушай, внучек, слушай стародавнее, — начала Радмила, и голос её стал низким и заговорным, будто доносящимся из самой глубины времени. — Не всегда солнце правит миром. Приходит пора, когда власть берёт ОНА...

глава 9 Стояние на Грани «Стояние на Грани» Он пришел сюда, кода ночь - легла небесным покрывалом, прогнав вечернюю суету и угомонив всех лесных жителей, распростерла свои объятия звездам и Матери-луне. Здесь, на слиянии трех ручьев, где вода, бегущая из разных сторон света, сливалась в один говорливый поток, было его место силы. Не вахта, не работа — долг, дыхание, суть. Место, куда он ходил на протяжении всей сознательной жизни после посвящения в Стражи. Богдана, мудрая и неторопливая, собрав припасы и лакомства для рысят, их матери, белки, ворона и волка, не забыла и про духов, что берегли их Род и край...

Велесовы Святки глава 8 Вечер шепча хлопьями снега ложился, словно пух с крыльев невиданной птицы, на покрытое зимнее пушистое одеяло, успокоив от дневного шума землю и благоговейно задремал, будто сама природа затаила дыхание в ожидании чего-то великого. В горнице пахло не просто дымком — пахло древностью: тлением сухих трав, распаренной древесиной и тёплым, только что испечённым хлебом, который бабушка Радмила, укутала в платок с выцветшими от времени узорами, положила на стол. — Подвинься, внучек, поближе к теплу, — её голос был похож на шелест страниц в старой книге. — Видишь, как метель дороги заметает? Это не просто непогода...

глава7 Хоромы строим. Зорич возвращался в урочище, и каждая ветвь, каждый камень словно тянулись к нему, ощущая тяжесть свершившегося суда. Воздух был густым, напоенным запахом хвои и влажной земли. У старой избы, что всё больше кренилась под грузом лет, его ждала Богдана. Не спрашивая, она поняла всё по его глазам — в них была не ярость, а холодная, как подземный ключ, уверенность. — Закончено, — сказал он, и её гладкие и теплые ладони встретили его грубые жесткие пальцы. — Лес уже рассказал мне, — тихо отозвалась она. — Но скажи, зачем ты оставил их дышать тем воздухом, что они осквернили? Зорич повернулся к чащобе, будто взывая к незримым свидетелям...

глава 6 Род Зорича не ведёт летоисчисление от городов или королей. Их история началась, когда первые люди пришли в северные леса, ещё не тронутые топором. Они не покоряли эту землю — они заключили с ней договор. Их прозвали Древокровными или Вещими, ибо легенда гласила , что в их жилах течёт не только кровь людей, но и сок древних деревьев и сила каменных сердец гор. Главный закон Рода, передаваемый из поколения в поколение: «Стоять на Пороге». Они не принадлежат ни миру людей с их суетой и войнами, ни полностью миру дикой природы. Они — Стражи на границе между ними. Их долг — поддерживать равновесие,...

[22:46, 25.10.2025] Вот интересно, если расценивать или представить себе время как стихию или предмет или ювелирное изделие , оно кому-то будет нравится, кто то будет им восхищаться? Золотой механизм, мерное тиканье — да, им, пожалуй, можно восхищаться. Но что, если время — это не часы, а остаток? Огарок, оплывшая свеча, отмерявшая дни твоей жизни или жизнь того, кого любил….. .... Немало времени прошло с тех радостно счастливых пор , когда мне в первые посчастливилось испытать на себе ту трепетную негу, когда юное сердечко стучится в дверь твоего сознания и кричит изо всех сил -открой скорей...

продолжение часть 5 Я любовь и я вечна. Их любовь родилась не в один миг. Она проросла, как целебный корень сквозь камень — медленно, незаметно, но неотвратимо, пока не стала основой, держащей их обоих. После чумы «Чёрного Кашля» Богдана осталась в Урочище. Сначала по необходимости — она была слишком слаба. Потом — потому что некуда и незачем было возвращаться. Старый мир для неё умер. Они жили рядом, но на расстоянии. Два острова, разделенные морем пережитого ужаса. Он учил её своему языку — языку примет, трав, шепота воды. Она, в свою очередь, незаметно учила его забытому языку людей — языку памяти, простых радостей, тихой беседы у огня...

продолжение Тварь я дрожащая или право имею? Природа уже знает ответ. Её прозвали «Чёрным Кашлем». Вирус, вырвавшийся из лабораторных глубин павшего мира, не оставлял шансов. Люди гибли, захлёбываясь собственной кровью, их лёгкие отказывали за считанные дни. Цивилизация рухнула, скрытая чёрной пеленой смерти. Отдалённая Вепская земля с её древними лесами и забытыми деревнями стала одним из последних островков жизни. Но волна смерти докатилась и сюда. Часть 1: Тихое проклятие Сначала Зорич, страж Урочища, заметил лишь неестественную тишину. Птицы умолкли, звери ушли вглубь чащи. Потом с предгорий потянуло смрадом горящих тел...

продолжение Пришла зима на Вепсский край не спеша, с достоинством древней властительницы. Сперва поутру землю стал укрывать седой иней-баюн, и листья на ветвях заиндевели, зазвенели тихой печалью. Потом с севера потянулись низкие тучи, и посыпалась с небес первая пороша — легкая, кружевная, словно просеянная сквозь гигантское сито. Воздух стал звонким и острым, как лезвие ножа. Природа в Чарном Урочище затаилась, готовясь к долгому сну. Могучие ели-вепсарки согнули свои лапы под тяжестью снежных шапок, превратившись в заколдованных великанов. Озёра-очи затянулись прозрачным, еще тонким ледком, а под ним в темной воде замедлилась жизнь...

Продолжение Его университетом было само Урочище, а преподавателями — дед по имени Горазд и бабушка, которую все звали Радмила. Дед, Горазд, был молчалив и суров, как старый дуб. Его уроки были краткими и жёсткими. Он не объяснял, а показывал. Охота — это не про убийство, — говорил он, вглядываясь в след на влажной земле. — Это про понимание. Он учил Зорича читать лес как открытую книгу: по сломанной ветке определять, кто и когда прошёл; по клочку шерсти на коре — настроение зверя; по птичьим крикам — приближающуюся бурю. Он показывал, как ставить силки, чтобы зверь не мучился, и как просить у леса прощения за взятую жизнь...