Елизавета Воронцова

— Да что ты такое говоришь, Костя? Какие две недели? Мы же только три дня назад приехали! — Наташа стояла посреди комнаты, прижимая к груди смартфон, из которого только что услышала новость. — Понимаешь, на работе форс-мажор. Бросить всё не могу, — голос мужа звучал виновато, но твёрдо. — Придётся тебе побыть у мамы ещё немного. Она будет рада, сама говорила. — Рада? — Наташа понизила голос до шёпота, озираясь на дверь. — Костя, ты не видишь, что происходит? Она меня с утра до вечера заставляет работать...

— Вера Ивановна, поверьте моему опыту, в таких делах промедление смерти подобно. Если вы не заявите о своих правах сейчас, потом будет крайне сложно что-либо доказать, — пожилой юрист снял очки и устало потер переносицу. — Особенно учитывая... напористость вашего брата. — Я понимаю, — Анна вздохнула, разглаживая потертые джинсы на коленях. — Просто не верится, что Виктор мог так поступить. Мы же родные люди... — Родная кровь не мешает людям совершать неприглядные поступки, когда речь заходит о деньгах и имуществе, — адвокат подвинул к ней стопку документов...

— И вы уверены, что это хорошее вложение денег? Район не самый престижный, — пожилая женщина в строгом костюме недоверчиво осматривала подъезд, поправляя очки в золотой оправе. — Галина Сергеевна, поверьте моему опыту, — Алексей Сомов, тридцатидвухлетний риелтор с десятилетним стажем, улыбнулся своей фирменной располагающей улыбкой. — Сейчас весь этот квартал на подъеме. Через год-два здесь откроется станция метро, проведут реконструкцию парка, и цены взлетят минимум на тридцать процентов. — Ну не...

— Елена Сергеевна, вы не представляете, что творится с ценами на квартиры в центре! Моя племянница уже полгода не может продать свою двушку, хотя скинула уже триста тысяч, — Мария Петровна вздохнула, помешивая чай в старой фарфоровой чашке с трещинкой. — А вы, значит, решились на ремонт? — Да какой там ремонт, — отмахнулась хозяйка квартиры, грузная женщина лет шестидесяти с аккуратно уложенной седой прической. — Просто хочу наконец избавиться от этого монстра. Сколько себя помню, этот шкаф здесь стоял...

— И я ему прямо так и сказала: «Если ты, Михалыч, думаешь, что я из-за твоей новой печки буду каждый день пирожки печь, то глубоко ошибаешься!» — Антонина Павловна энергично взмахнула рукой, едва не сбив флакон с лаком для волос. — А он, представляешь, обиделся! Неделю со мной не разговаривал! — Ничего себе, — покачала головой Светлана, соседка по даче, сидящая в кресле напротив. — И как помирились-то? — А сама как думаешь? — Антонина Павловна хитро прищурилась. — Я всё-таки испекла пирожки. С капустой...

— Ты представляешь, опять трубу прорвало! — Василий Петрович энергично размахивал руками, расхаживая по лестничной площадке. — Четвёртый раз за год! Я уже замучился в ЖЭК звонить, толку ноль. Говорят, денег нет на капремонт, ждите до следующего года. — Да что там ждать-то? — Нина Сергеевна покачала головой, прижимая к груди авоську с молоком и хлебом. — У Зинаиды с третьего этажа потолок в ванной обвалился из-за этих протечек. Еле успела отскочить, а то бы по голове получила. Управляющая компания только руками развела — сами, мол, ремонтируйте...

— Господи, Андрюша, ну сколько можно копаться? — Елена Викторовна нетерпеливо постукивала наманикюренными пальцами по дверному косяку. — Мы опаздываем уже на двадцать минут! Альбина будет в бешенстве. — Мам, я не могу найти свои конспекты, — молодой человек лихорадочно перебирал бумаги на столе. — Мне завтра сдавать курсовую, а я половину материала не записал. — Опять твоя рассеянность! — вздохнула женщина. — Посмотри в прихожей, ты вчера с сумкой возился. Андрей метнулся в прихожую, продолжая бормотать что-то под нос...

— Да не собираюсь я никуда переезжать! — Анна Петровна скрестила руки на груди и решительно отвернулась от дочери. — Тридцать два года прожила в этой квартире и еще столько же проживу! — Мама, не начинай опять, — Ольга устало потерла виски. — Мы уже всё обсудили. Ремонт в подъезде когда последний раз делали? Лифт постоянно ломается. А твоё сердце? Врач сказал — никаких лестниц. — Подумаешь, четвертый этаж, — буркнула Анна Петровна, но в голосе уже не было прежней твердости. — Я, между прочим, каждый день хожу пешком...

— Нет, Марина, ты не можешь забрать эту вазу! Она принадлежит нашей семье уже сорок лет! — Галина Степановна прижала к груди хрустальную вазу, словно это была не посуда, а маленький ребенок. — Галина Степановна, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало, — эту вазу подарил нам с Сергеем друг на свадьбу. Она наша. — Ничего подобного! Её привез мой муж из командировки в Чехословакию! — голос свекрови дрожал от возмущения. — Мама, прекрати, — Сергей вошел в комнату с коробкой в руках...

– Тань, ты представляешь, Зинаида Петровна из сорок второй опять в санаторий поехала, – Валентина Сергеевна поставила чашку с чаем перед соседкой. – Третий раз за год. Говорит, сердце шалит, а я думаю, что ей просто скучно одной в квартире сидеть. – Да уж, – вздохнула Татьяна, откусывая кусочек пирога с капустой. – Хорошо ей на пенсии. А у меня вон внуки каждые выходные, Петя с работы злой приходит, да ещё эта труба проклятая третий день течёт. Валентина Сергеевна сочувственно покачала головой....

– Анна Сергеевна, подпишите, пожалуйста, отчёт за квартал, – Маша положила на стол внушительную стопку бумаг и выжидающе посмотрела на начальницу. – Бухгалтерия уже третий день просит. Анна подняла усталый взгляд от экрана компьютера. Часы на стене показывали половину седьмого вечера – рабочий день давно закончился, а она всё ещё сидела в кабинете. – Давай завтра, Маш, – вздохнула Анна. – Голова уже не варит. Сколько там страниц? – Сорок две, – виновато улыбнулась секретарша. – Но подписать нужно только на последней...

– Наташа, я не понимаю, зачем мы это делаем? – Сергей стоял посреди гостиной, растерянно глядя на коробки с вещами. – Мама просто хотела помочь. У неё больше опыта в ремонтах. Наташа закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Третий день ремонта в их новой квартире превратился в третий день войны со свекровью – молчаливой, изматывающей, с полными обиды взглядами и вздохами. – Сергей, она перекрасила стену в спальне в зелёный, хотя мы выбрали бежевый, – устало сказала Наташа. – Без спросу. Пока нас не было...