Экранум

Он писал о любви так, будто боялся спугнуть её. Не громко, без позы, без финальных аккордов — просто о том, как два человека вдруг перестают быть чужими. Володин умел слышать эту тишину между репликами. Та, что делает «Пять вечеров» вечными, а «Осенний марафон» — нестареющим. Он был драматургом, которому больше шли шрамы, чем награды. Судьба выбила его наизнанку ещё в детстве. Маленький Саша Лифшиц, родившийся в 1919-м, рано понял, что у одиночества длинные руки. Мать умерла, когда ему было пять, а отец — грубый, с чужим домом и новой семьёй — просто вычеркнул мальчика из жизни...

Она всегда выходила на сцену с той уверенностью, которая бывает только у людей, переживших бурю. В ней — огонь, острый профиль, твёрдый взгляд. Казалось, Анна Большова рождена, чтобы сиять под софитами, и ничто не способно затмить этот свет. Но стоит заглянуть за кулисы — и вместо блеска видишь руины: предательство, скандалы, надлом, который не показывает ни один глянец. Когда-то её называли «главной надеждой Ленкома». В двадцать два она уже пела Кончиту в «Юноне и Авось» — спектакле, куда мечтали попасть даже звёзды постарше...

Есть артисты, про которых не веришь, что они когда-нибудь уйдут. Александр Буйнов всегда казался именно таким — вечным. В нём было столько энергии, жизни и уверенности, что даже сама смерть, казалось, не решилась бы подойти близко. Он мог шутить, когда другим не до смеха, и петь с тем жаром, будто за спиной у него не годы, а запас прочности длиной в жизнь. Поэтому, когда прозвучали два сухих слова — «паллиативный статус», — страна замерла. В них не было ни эмоций, ни надежды, только безжалостная медицинская констатация...

Иногда одно фото говорит громче, чем тысяча интервью. Татьяна Плаксина, единственная дочь Любови Успенской, выложила в сеть снимок — обычный на первый взгляд. Мягкий свет, лёгкое платье, спокойная улыбка, тёплый день. Но интернет увидел другое: округлившийся живот, который уже не спрячешь ни фильтрами, ни складками ткани. И всё — пошло по цепочке. Заголовки, комментарии, предположения, паника. Казалось, страна не дышит: неужели Татьяна беременна? В любой другой семье это была бы радостная новость, повод для шампанского, букетов, детских пинеток...

Есть судьбы, где детство заканчивается слишком рано. Ирина Малышева знала это с первых лет. В четырнадцать она стала знаменитой — фильм Сергея Соловьёва «Сто дней после детства» сделал из тихой московской школьницы всесоюзную любимицу. Но на самом деле её взрослая жизнь началась гораздо раньше. Там, где мама не разрешала играть, отец — молчал, а дом напоминал поле боя. Родители Иры принадлежали к разным мирам. Отец — профессор из конструкторского бюро, спокойный, рациональный, сдержанный. Мать — бывшая певица с дипломом Гнесинки, женщина с мощным голосом и ещё более мощной болью внутри...