Не по сценарию

– Витя, ты ценник отклеил? – Полина нервно поправила салфетку под вазой с фруктами и бросила быстрый взгляд на мужа, который мялся у серванта. – Я тебя знаю, ты вечно оставляешь эти липкие бумажки, а потом Антонина Павловна будет полгода вспоминать, что мы на ней экономим, или наоборот, что деньгами швыряемся. – Отклеил, Поля, отклеил, – Виктор тяжело вздохнул, проводя ладонью по редеющим волосам. Он выглядел так, словно собирался не на юбилей любимой жены, а на допрос к следователю по особо важным делам...

– Ты уверена, что нам нужно столько тарталеток? Мы же вдвоем будем, лопнем ведь, – Андрей с улыбкой смотрел, как его жена, Ольга, сосредоточенно наполняет маленькие корзиночки сливочным сыром и красной рыбой. Ольга отмахнулась, не отрываясь от процесса. На кухне витал густой, уютный аромат запекающейся утки с яблоками, смешанный с запахом хвои и мандаринов. На фоне негромко бормотал телевизор, транслируя старую советскую комедию, которую все знали наизусть, но продолжали смотреть каждый год ради создания того самого настроения...

– А нам точно хватит на икру? Может, возьмем ту, что по акции? Или вообще обойдемся, а, Марин? – Олег вертел в руках маленькую зеленую баночку, словно это был слиток золота, а не сто сорок грамм лососевой икры. – Цены взлетели, просто космос. А у нас еще страховка за машину в январе. Марина тяжело вздохнула, опираясь на ручку тележки. Вокруг гудел предновогодний гипермаркет: люди с горящими глазами сметали с полок шампанское, мандарины, подарочные наборы. Все готовились к празднику, и только они с мужем стояли у полки с консервами и высчитывали копейки, как бедные студенты...

– Витя, ты серьезно не купил хлеб? Я же писала список, он на холодильнике висел три дня, прямо перед твоим носом! Ольга стояла посреди кухни, уперев руки в бока, и с негодованием смотрела на мужа. На плите шкворчало мясо по-французски, в духовке доходила утка с яблоками, а на столе высилась гора немытой посуды после приготовления салатов. В воздухе висел тяжелый, густой аромат запеченного маринада, смешанный с запахом хвои и мандаринов – классический запах тридцать первого декабря, от которого у любой хозяйки к вечеру начинает кружиться голова...

– А мы уже билеты купили, так что поздно, Мариночка, метаться! Встречайте, как говорится, гостей дорогих! Поезд прибывает завтра в семь утра, номер вагона я тебе эсэмэской скину. И да, Олег пусть встретит, у нас сумок много, гостинцев вам везем! В трубке раздались короткие гудки, а Марина так и осталась стоять посреди кухни с половником в руке, глядя на закипающий борщ невидящим взглядом. Она медленно опустила телефон на столешницу и повернулась к мужу, который старательно делал вид, что очень увлечен починкой розетки...

– Андрей, ну ты посмотри, этот соусник опять куда-то запропастился! Я же точно помню, что ставила его на вторую полку, за праздничным сервизом, – Елена нервно переставляла бокалы в серванте, стараясь не задеть хрупкий хрусталь. Андрей, её муж, стоял в дверном проеме, уже одетый в отглаженную рубашку, и виновато разводил руками. – Лен, да поставь ты соус просто в пиале. Какая разница? Гости же не инспекция из санэпидемстанции, им главное, чтобы вкусно было. А вкусно у тебя всегда так, что пальчики оближешь...

– Осторожнее, не стукни коробку об косяк, там же электроника хрупкая! И вообще, давай я сама понесу, ты сейчас на нервах, еще уронишь. Татьяна перехватила у мужа объемную, увесистую коробку, перевязанную широкой красной лентой. Игорь действительно выглядел так, будто идет не на день рождения к родной матери, а на допрос к следователю по особо важным делам. Он нервно поправлял воротник рубашки, переминался с ноги на ногу и то и дело бросал тоскливые взгляды на кнопку вызова лифта, которая, как назло, не загоралась уже минуту...

– И не забудь про селедку под шубой, мужики просили. Только сделай побольше, а то в прошлый раз Пашка возмущался, что ему всего ложка досталась. И оливье, само собой, тазик, как полагается. Ну и горячее – мясо по-французски, наверное? Или нет, давай лучше буженину запечем, она сытнее. Вадим стоял посреди кухни, уперев руки в бока, и с видом полководца оглядывал фронт работ. На столе, на полу и даже на подоконнике громоздились пакеты из супермаркета. Из одного торчал пучок увядающего укропа, из другого выкатилась сетка с картошкой, рассыпая по чистому кафелю мелкую землю...

– А может, твои зубы еще потерпят пару месяцев? Ну не отвалятся же они, в самом деле, – Сергей произнес это будничным тоном, старательно намазывая масло на кусок батона и не поднимая глаз. Ольга замерла с половником в руке. Борщ, который она только что собиралась разлить по тарелкам, так и остался в кастрюле, исходя паром. Ей показалось, что она ослышалась. Или это была какая–то неудачная шутка, которую ее уставший после работы мозг просто отказался воспринимать адекватно. В кухне повисла тишина,...

– А что, у вашей невестки всегда так пусто в холодильнике? Ни сервелата приличного, ни икры. Одни листья салата да йогурты обезжиренные. Сразу видно – не кормит мужика совсем, бережет фигуру, эгоистка! – громкий, скрипучий голос разносился по всей квартире, перекрывая даже шум работающего телевизора. Ольга замерла в прихожей, так и не донеся руку до выключателя. Чемодан на колесиках, с которым она только что вошла, тихо скрипнул, будто тоже удивился услышанному. Она вернулась из командировки на день раньше...

– А где моя парадная рубашка? Та, которая с запонками? Я же просил погладить именно её, неужели так сложно запомнить простую просьбу? Валерий стоял посреди спальни в одних брюках и недовольно осматривал разложенные на кровати вещи. Его лицо выражало смесь раздражения и той особенной, немного брезгливой требовательности, которая появляется у мужчин, уверенных в своей неотразимости и незаменимости. Татьяна, стоявшая у гладильной доски в углу комнаты, медленно выдохнула, стараясь не давать волю поднимающемуся внутри глухому раздражению...

– Вы что, глухая? Я уже три минуты звоню, палец о кнопку стерла! – визгливый голос разнесся по лестничной клетке, едва Татьяна приоткрыла входную дверь. На пороге стояла Лариса Ивановна, соседка с пятого этажа. Женщина неопределенного возраста, который она тщательно скрывала за слоями пудры и ярко-розовой помадой, была одета в цветастый халат, напоминавший чехол от танка, а на ногах у нее красовались стоптанные тапочки с помпонами. В руках она держала пустую чашку с отбитым краем. Татьяна, которая в этот момент была вся в муке и с закатанными рукавами, растерянно моргнула...