Не по сценарию

— Хватит, Вадим! Не начинай, пожалуйста. Сегодня не тот день. Арина говорила тихо, почти шёпотом, но в её голосе звенела сталь. Она поправила безупречную скатерть на столике с напитками, хотя та и так лежала идеально. — А когда тот день, Арина? — Вадим не собирался сдаваться. Он стоял, прислонившись к стене, и его поза выражала вселенскую скуку. — Когда мы сможем поговорить без того, чтобы вокруг нас толпились эти… эти… — Гости. Их называют гости, — отрезала она. — И это не «эти», а друзья и коллеги моего отца...

— Ты опять пропахла ванилью, как булочка из кондитерской, — голос отца, Виктора Петровича, прозвучал резко и недовольно, когда Аня вошла в прихожую. — Невозможно уже. Вся одежда, все волосы. — Пап, здравствуй, — устало ответила она, стягивая с ног кроссовки. — Я работаю в кафе, было бы странно, если бы я пахла машинным маслом. — Я бы предпочёл, чтобы ты пахла дорогим парфюмом и успехом, как твоя однокурсница Светка. Её отец вчера хвастался — взяли в аналитический отдел крупного банка. А ты что? Разносишь кофе и пирожные...

— Ты совсем с ума сошел? Как можно было пообещать им, не спросив меня? — Маргарита металась по кухне, размахивая полотенцем, словно флагом возмущения. — Да ладно тебе, это же твоя родная сестра! Что такого в том, что они поживут у нас месяц? — Павел невозмутимо помешивал кофе, звякая ложечкой о стенки чашки так, что у Маргариты начинали ныть зубы от этого монотонного звука. — Месяц, Паша! Целый месяц! Сестра с мужем и двумя детьми в нашей двухкомнатной квартире! Ты соображаешь? — она остановилась перед ним, уперев руки в бока...

— Нет, Коля, это просто смешно! Я не собираюсь выходить замуж в платье, которое выбрала твоя мама! — Вика резко захлопнула журнал и отбросила его в сторону. — Мне тридцать лет, я сама могу решить, что надеть в самый важный день моей жизни! — Но мама просто предложила. Она же хорошего хочет, — Николай примирительно коснулся ее плеча, но Вика дернулась, сбрасывая его руку. — Хорошего? — она невесело усмехнулась. — Коля, этот монстр с кринолином и рюшами подошел бы разве что для маскарада. Я не кукла, которую нужно наряжать по чужому вкусу...

— Нина Васильевна, вы что себе позволяете? Это же антиквариат, а не какая-то рухлядь с барахолки! — женщина в дорогом костюме тыкала пальцем в фарфоровую статуэтку. — Протирать надо специальной тканью, а не вашими грязными тряпками! Нина опустила голову, спрятала натруженные руки за спину. Третий день работала в этом доме, и каждый день хозяйка находила повод покричать. — Извините, Анна Сергеевна. Я больше не буду. — Не будете? Да вы вообще понимаете, сколько эта статуэтка стоит? Больше, чем вы за год заработаете! — Понимаю...

— Людмила Петровна, да что же вы такое говорите! Кот мой спит на диване, вот он, серый бок под лампой греет! Я его сегодня и на улицу не выпускала! Марина прижимала телефонную трубку к уху так сильно, что пластик, казалось, вот-вот треснет. На другом конце провода возмущённо дышала соседка с первого этажа. — Спит он у тебя! А кто мне тогда все бархатцы вытоптал? Я своими глазами видела — серая молния метнулась с клумбы прямо к твоему подъезду! Твой это, твой Барсик, больше некому! Весь двор знает,...

— Костя, я не понимаю, кто все эти люди? Трофимовы из Сызрани, какая-то тетя Валя из Мурманска... Мы их позовем на свадьбу, а потом никогда в жизни больше не увидим! Зачем превращать наш день в съезд дальней родни? Алина с отчаянием смотрела на разросшийся до неприличия список гостей, который ее жених, Костя, с виноватым видом держал в руках. Они сидели на кухне в их маленькой съемной квартире, и еще пять минут назад вечер казался уютным и мирным. — Алиночка, ну ты же знаешь маму, — Костя вздохнул, убирая со лба светлую прядь волос...

— Нет, Кирилл, ты пойдешь на юридический. Это не обсуждается, — голос Олега был твердым, как сталь, и не допускал возражений. Он разрезал стейк с той же уверенной безжалостностью, с какой управлял своей строительной фирмой. — Пап, но я не хочу быть юристом! Мне это неинтересно. Я хочу программированием заниматься, у меня получается! — Кирилл, их двадцатилетний сын, нервно ерзал на стуле. Его лицо, обычно беззаботное, сейчас было напряженным. — Программирование — это для мальчишек в очках. А юрист в нашей компании — это серьезно...

— Мам, ну опять ты за своё! Зачем тебе эти занавески? Нормальные же висят, чистые. Анна Петровна тяжело вздохнула и отложила в сторону журнал с интерьерами, который с таким удовольствием листала всего минуту назад. Сын, Кирилл, стоял в дверях гостиной, скрестив руки на груди, и смотрел на неё с тем выражением снисходительного упрямства, которое появилось у него года три назад и теперь, казалось, намертво приклеилось к лицу. — Кирюша, им пятнадцать лет, — она постаралась говорить спокойно, без упрёка...

— Нет, Светочка, я не хочу робот-пылесос. Мне и веник хороший. Светлана, жена его сына Павла, картинно вздохнула и отставила чашку с недопитым чаем. Её безупречный маникюр цвета весенней сирени ярко выделялся на фоне старой, но идеально чистой кухонной скатерти Анны Петровны. — Анна Петровна, ну что вы как в прошлом веке? Это же удобно! Включил, и он сам всё делает. Никакой пыли, никакой спины больной. Мы же о вас заботимся. — Забота — это хорошо, — тихо ответила Анна Петровна, глядя в окно на старый тополь, который она помнила ещё тоненьким прутиком...

— Ты что, с ума сошла? — голос Вадима, мужа, резал без ножа, когда он ворвался в гостиную. — Что это за самодеятельность? Марина вздрогнула, едва не уронив кисть в банку с белоснежной краской. Она стояла на небольшой стремянке и красила лепнину под потолком. Вокруг пахло свежестью, ремонтом, новой жизнью. Той самой новой жизнью, которую она так старательно пыталась вдохнуть в их огромный, но холодный дом. — Вадим, я же говорила тебе, что хочу освежить гостиную, — она спустилась, вытирая руки о тряпку...

— Снова в этот твой «Венецианский дворик»? Марина, мы там были уже раз десять. Неужели тебе не надоело? Может, попробуем что-то новое? Есть же этот новый ресторан, паназиатский, Андрей так хвалил. Марина пожала плечами, не отрывая взгляда от экрана планшета, по которому скользил ее наманикюренный палец. Она даже не подняла головы. — Мне нравится в «Дворике». Там уютно. И я не хочу никакой паназиатской кухни в нашу годовщину. Пятнадцать лет, Олег. Хочется чего-то проверенного, а не твоих экспериментов...