Истории за чашкой чая

— Ну зачем она стоит во дворе?! — Денис резко пнул по переднему колесу. Из-под пыли вылетело облачко ржавой крошки. — Ржавый гроб. Её уже лет десять никто не заводил! Дед стоял у калитки. Его тень лежала на пыльной земле, вытянутая, как старое полотенце. Он не шелохнулся. Только сдвинул брови и вытер ладонью шею. Старенькая рубашка в клетку, закатанные рукава, обветренные пальцы, в которых раньше держался и топор, и сковорода, и рулевое колесо той самой «Волги». — Потому и стоит, — сказал он глухо...

Я совершенно случайно наткнулась на эту коробку. Мы с мужем приехали в старый дом, который он успел купить как временное убежище на время ремонта нашей квартиры. Дом был заброшенный, с запахом сырости и вековой пыли, с потрескавшимися обоями, и шкаф, в котором я нашла коробку, стоял в самой дальней комнате. Верхняя полка шкафа была забита тяжелыми зимними пальто, и именно под ними, почти незаметно, пряталась эта старая, слегка помятая картонная коробка. На ней почти стерлись надписи, зато ярко выделялись выцветшие почтовые марки, которые я когда-то с любовью наклеила...

Когда умер отец, Таня не плакала. Она просто встала, вышла из его комнаты, прошла через кухню, где ещё пахло валерьянкой и чёрным чаем, и подошла к окну. Сквозь тюль, пожухлый и давно не стиранный, просматривался их старый сад. Всё казалось на месте — и яблоня, к которой когда-то привязывали деревянные качели, и облупленный сарай с перекошенной дверью, и сам дом, будто застыл в зимнем полусне, ожидая, что отец снова выйдет в валенках и с ведром, пробурчит что-то себе под нос, а потом закроет дверь ногой...

В тот вечер они сидели в баре на Патриарших — шум, музыка, приглушённый свет, апероль, разговоры ни о чём. Саша рассматривала огоньки гирлянд и думала, что у неё в жизни всё ровно. Не прекрасно — но стабильно. Аня вернулась из туалета с сияющим лицом: — Саш, там такой парень подошёл! Красивый, высокий, с бородой, такие глаза! Попросил присесть. Я сказала, что с тобой. Он: «Можно тогда с вами?» Согласишься? Саша кивнула: — Почему нет? Он тебе понравился? — Ну да! Но и ты глянь — может, и тебе понравится...

Аня и Даша дружили со школы. Не просто "знакомы с детства", а именно дружили: делили бутерброды, обнимались в слезах после первых провалов на экзаменах, ездили вместе в Турцию, ночевали друг у друга, спорили и мирились, как сестры. Аня была ярче. Быстрая, смелая, с длинными ногами и броской внешностью. Даша — спокойнее, тише, сдержанная. Они дополняли друг друга — как огонь и вода. И никогда не ревновали, даже когда в компании кто-то больше смотрел на одну из них. Парня они встретили на дне рождения общей знакомой...

Когда Аня получила приглашение на собеседование в ту самую компанию, сердце у неё выскочило из груди. Годами она мечтала попасть туда — стабильная зарплата, интересные проекты, молодая команда. Уже после первого интервью ей стало ясно: это её шанс. Через неделю пришло заветное письмо: «Добро пожаловать в команду». Аня расплакалась от счастья. Она переехала в столицу всего полгода назад, жила в съёмной комнате, экономила на каждом кофе — и вот оно, наконец. Коллектив встретил её тепло. Ей показали офис, провели по отделам, вручили пропуск...

Алёна вынесла последнюю тарелку с оливье и присела на краешек дивана. Пятеро гостей уже сидели за праздничным столом, беседовали, наливали в бокалы, раскладывали салфетки. Было шумно, но весело — день рождения свёкра, 65 лет, круглая дата. Из кухни доносились звуки работающего чайника, духового шкафа и капающего крана. Алёна с утра на ногах — наготовила на всю деревню: три салата, жаркое, закуски, торт сама пекла. Наталья Сергеевна, свекровь, вечно "приболела" и "в спине кольнуло", так что всё хозяйство — на Алёне...

Марина Павловна выключила плиту и сняла фартук. Остатки супа остались в кастрюле, но она даже не накрыла стол. Просто прошла в комнату, села на диван и включила телевизор, даже не глядя, на каком канале остановится. Муж пришёл позже обычного. Шумно, как всегда, с хлопаньем дверей, запахом сигарет и обычным: — Марин, ну как ты? Что на ужин? — Суп, — коротко ответила она, не поворачиваясь. — А чё не накрыто? — Захочешь — разогрей. Он замер в дверях. Что-то было не так. Обычно Марина всё делала по привычке: ставила тарелку, хлеб, резала салат...

— Мам, ну мы же с тобой договаривались: ты живёшь у нас — но не лезешь. Не воспитываешь, не советуешь, не учишь. — Я просто сказала, что мальчику холодно без носков… — Ну не вмешивайся, пожалуйста. Это наш дом. Елена Аркадьевна жила одна почти десять лет. После смерти мужа. В своей двушке в панельке. Без особого шика, но с порядком: занавески глажены, все ложки на месте, кофе по утрам — с плитки, не растворимый. Телевизор, вязание, книги. Рядом — поликлиника, соседка Галя с седьмого этажа, хлебный через двор...

— На кого оформлен кредит?! — Ну что ты сразу кричишь... На тебя. Но я же всё сделала из лучших побуждений. Лена никогда не просила ничего лишнего. Она с восемнадцати работала: сначала официанткой, потом в офисе, потом бухгалтером. Не шик, но стабильно. Коммуналка вовремя, телефоны у родителей пополнены, отпуск — раз в два года, но без долгов. Брат, Костя, был другим. Он то учился, то бросал, то опять поступал, но на платное. Работал — «периодами», в основном водителем. Тянуло на бизнес: доставка еды, электросамокаты, даже как-то собирался делать футболки с принтами...

— А что ты хотела? Чтобы бабушка квартиру на тебя записала — и мы хлопали? — сестра смотрела в упор. — Ты теперь богатая. Живи и радуйся. Только не жди, что тебя на праздники будут звать. Валя ухаживала за бабушкой почти семь лет. Сначала — просто навещала. Потом — стала ездить чаще: давление, таблетки, перелом бедра. Потом бабушке стало страшно одной — и Валя переехала к ней совсем. — Я тебе жить не мешаю? — бабушка спрашивала часто, будто оправдываясь. — Что ты, бабуль. Ты у меня любимая. И всё нормально...

— Ты же знаешь, я тебя очень ценю… — Ага. Только не так, как его. Паше нравилась Даша с тех пор, как она появилась у них в универе. На втором курсе, перевелась из другого города. Высокая, яркая, в клетчатом пальто и с рыжим шарфом. Смелая. Умная. С глазами, в которых было что-то щемящее. Паша — простой. У него всегда всё «в порядке». На парах — без опозданий. По праздникам — торт мамин. Из тех, кто не врёт и не врёт о себе. Он с первого дня заметил, что Даша вроде как не совсем «здесь». Она шутила, но в голосе — пустота...