Записки неуравновешенной.

(Участвую в конкурсе «Письмо Деду Морозу» от @masterskaya_a_f  и @lada_fm) Это снова я, твоя вечная заочница из Армении. Та самая, которой уже как-то неприлично писать письма волшебнику, но очень нужно. В прошлом году я, кажется, просила у тебя дом. Не то чтобы ты проигнорировал, я всё ещё живу в съёмной квартире с видом на Арарат, за что спасибо. Но дом, знаешь ли, он не столько про стены, сколько про чувство, что твой угловой диван никуда не денется. Или тебя снова не попросят на выход. Знаешь, моё летоисчисление событий стало считаться домами и квартирами...

Был обычный июньский месяц, когда жизнь Яны и Олега Артюковых решила резко свернуть на обочину абсурда и встать на паузу. Сначала Яна ранним утром, увлеченная мыслями о вечном, сломала ногу без объявления войны. Серьезно, со смещением. Врачи подошли к делу с усердием, достойным возведения моста через Волгу, и торжественно вживили в женщину штифт. Она вернулась домой, осваивая роль бравого пирата на костылях, где сокровищем было дойти до кухни, не споткнувшись о ковер. Казалось, форс-мажорный бюджет семьи на неприятности был исчерпан...

Говорили, что напольные часы в доме Виктории достались ей не столько по наследству, сколько по некой странной прихоти судьбы. Их когда-то сделал её дед, Аркадий Сергеевич, человек с уверенными руками и упорным характером. При жизни он был лётчиком-испытателем и это, признаться, чувствовалось в каждом винтике часов. Точность, тщательность, немного скрытого жара. После его смерти тяжёлый корпус переехал в дом внучки и осел в углу, ожидая чего-то, что никто не мог бы определить. Механизм боя был сломан давно...

Пять лет назад, на плоской крыше термопарка, залитой августовским солнцем, разворачивался обычный ритуал. Четыре женщины, сбежавшие от привычных ролей, устроились на лежаках. В их руках запотели бокалы, а в воздухе висела редкая, сладкая тишина, лишённая навязчивого эха детских голосов. Тишину резал на ровные полоски только монотонный, гипнотический плеск. В нескольких шагах, в маленьком бассейне, сидел мальчик. Он методично, как поршень древней гидравлической машины, черпал ладонями воду и выливал её обратно...

В душе Тамары, обычной женщины с сумкой-шопером и списком дел в телефоне, жила другая. Её тёмный двойник, её alter ego — мадам Гадюкина. Существо, рождённое не из злобы, а из тысячекратного наблюдения за тем, как наглость попирает простую вежливость. Обычно она спит. Но иногда, от толчка в спину реальности, просыпается. Вот такое пробуждение и произошло в кафе, где за каждой чашкой стояла своя небольшая драма ожидания. А аромат молотых зёрен смешивался с лёгким электрическим напряжением людей, считающих минуты до своего заказа...

Муж нашёл её вечером. В полумраке ванной, в мерцании светодиодного циферблата стиральной машины. Кристина сидела на корточках, уткнувшись лбом в стеклянный люк. Взгляд её был пуст и прикован к вращающемуся внутри кому цветной ткани. Он позвал, она не откликнулась. Коснулся плеча, она не дрогнула. Её тело было податливым, как у спящей. Но сознание явно витало где-то в ином измерении, куда не долетали звуки этого мира. Андрей, сжавшись внутри от внезапного страха, осторожно взял её на руки. Она обвисла, безвольная, продолжая смотреть сквозь него...

Семья Пахомовых готовилась к Новому году заранее, потому что опыт прошлых лет показал: если подарок ищется в последний момент, атмосфера перестаёт быть волшебной и превращается в спорт. В марафон на выживание, где главный приз — получить подарок до полуночи. А не утром 2 января, когда уже не так весело. Мама Лера столкнулась с дилеммой глобального масштаба. Идеологической. Её шестилетний сын Ярослав составил письмо Деду Морозу. В нём, между строчек про мандарины и конфеты, красовался пункт «фигурка Наполеона из Лего»...

Наташа ехала в автобусе. Автобус трясло, за окном плыли знакомые остановки. И в её голове, вместе с тактом стучащих по стёклам капель, отбивала ритм мысль. Неужели жизнь прошла зря? Ей сегодня сорок пять. Она замужем. Четверо детей. Трое уже работают. Дом — полная чаша. Только сегодня эта чаша оказалась пустой. Пустой от внимания. Ни открытки, ни звонка, ни намёка на подарок. Обида подступала комом к горлу, горькая и безумная. Значит, плохо работала? Недостаточно? Зря, выходит, всю себя раздавала по кусочкам? Она вышла на своей остановке...

Утро в детском саду «Солнышко» отдавало молоком, акварельными красками и тихим гулом начинающейся детской жизни. Маргарита привела сына. Воздух в раздевалке был тёплым, заспанным, наполненным шелестом курточек и мягким стуком дверных шкафчиков. И вот тогда из этого утреннего марева к ней выплыла девочка. Маленькая, в платье с невесомыми рюшами, с взъерошенными кудрями цвета спелой пшеницы. Её появление было тихим, но настолько уверенным, как будто она входила в свой будущий кабинет для переговоров...

Каждый год, двери её детства замирали на петлях. Наступали каникулы. Зимние, с хрустящим снегом за окном, или летние, пропахшие пылью и спелой черешней. И для Маши это означало одно: путь. С рюкзаком за спиной и сердцем, сжатым в комок то ли от страха, то ли от предвкушения, она садилась в поезд. Одна. Мать покупала билеты на «Ростов-Москва». Это был ритуал, отлаженный, как движение стрелок. Она провожала её до вагона, сунув в руки пакет с яблоками и котлетами в фольге. Потом отступала на шаг. Поезд трогался, увозя дочь в другую жизнь, к отцу...

Ирина однажды проснулась с ощущением, что её мозг официально ушёл в отпуск. Без предупреждения, просто ушёл. Потому что где-то на двадцатитысячном «что приготовить на ужин» любая нервная система подумает о побеге. Она сидела на кухне, смотрела на кастрюлю и чувствовала к ней то, что приличные люди чувствуют к старым кредитам: что-то неизбежное и неприятно знакомое. В обед нужно было что-то придумать. Вечером, ещё раз что-то. Так она жила лет двенадцать, если округлять в меньшую сторону, чтобы не плакать...

Жизнь Аллы с бабушкой Галей напоминала службу в армии с очень любящим, но слегка параноидальным командиром. У бабушки в голове хранилась идеальная карта мира Аллиного детства. У неё внутри, видимо, жил хронометр швейцарского производства. Она знала расписание всех школьных уроков, включая перемены. Знала номера автобусов, время их прибытия на остановку и примерную скорость ходьбы внучки от калитки школы до подъезда. Однажды зимой Алла задержалась. Она с подругой Олькой зашла в магазин «Подарки», потом они просто болтали, смотрели на узоры из инея на ветках...