StarS END

Звон бокалов, смех, музыка и терпкий запах духов, вперемешку с ароматом жареного мяса и вина. Всё это сливалось в какофонию, от которой у Марины звенело в ушах. Официант положил перед ней папку со счётом, и земля будто на миг ушла из-под ног. Сорок две тысячи рублей. Она не сразу поверила глазам. На мгновение показалось, что цифры пляшут, словно издеваются. Марина медленно перевела взгляд на мужа — Сергей сидел напротив, потемневший, барабаня пальцами по столу, словно выстукивая счёт обиды. Теперь они были вдвоём...

Опять эти носки на полу. Разбросанные по всей квартире следы его присутствия — как метки территории, словно он, как кот, каждый день подтверждает: “Это моё”. Двадцать четыре года под одной крышей, а он так и не научился донести их до корзины для белья. Я машинально подняла очередную пару, встряхнула, вдохнула знакомый запах стирального порошка и швырнула в машинку. Движения были резкие, будто я не вещи складывала, а гасила внутри что-то, что давно копится и вот-вот прорвётся. — Мам, мы с Алёной пошли! — крикнула Кира из прихожей...

— Да сколько можно это обсуждать?! — Андрей с силой поставил чашку на стол, и чай плеснул через край, оставив тёмное пятно на скатерти. — Каждый раз одно и то же, Кира! — А что я сказала-то? — Кира отступила, машинально разглаживая рукав свитера, того самого, что ей подарила мать на прошлый день рождения. — Просто мама предложила помочь нам с первым взносом за ипотеку. Из лучших побуждений. — Конечно, предложила, — горько усмехнулся Андрей. — И, конечно же, квартира должна быть в пяти минутах от её дома, чтобы она могла каждый день приходить с проверкой...

— Денис, ну сколько можно?! — Ольга с бессильным отчаянием смотрела на гору тарелок в раковине. Остатки каши засохли, чашки стояли одна в другой, на дне сковороды поблескивал жир. — Я тебя только вчера просила — просто сполосни за собой! Это ведь не трудно! — Оль, я опаздываю. Через сорок минут презентация, и если я не закончу отчёт — полетит проект. — Денис даже не повернул головы, печатая на ноутбуке. Его пальцы нервно стучали по клавиатуре, а в голосе звучало раздражение. — Ты же дома сидишь, вот и занимайся хозяйством...

— Артём, может, не стоит? — Татьяна стояла у шкафа, наблюдая, как муж складывает вещи в чемодан. — Что-то у меня плохое предчувствие… — Танюш, да брось ты, — усмехнулся Артём, аккуратно укладывая свежевыглаженные рубашки. — Руслан — всё-таки мой брат, а не посторонний. Да, по молодости чудил, но сейчас у него семья, дети. Остепенился. Татьяна лишь вздохнула. За последние годы она слишком хорошо узнала, как быстро брат Артёма может превратить любое «остепенился» в хаос. Они с мужем десять лет шли к этому дому — кирпич за кирпичом, отказывая себе буквально во всём...

– И снова пересолила! – Михаил с раздражением отодвинул тарелку. – И свёкла, как каша. Лена, ты вообще пробуешь, что готовишь? – Нормальный борщ, – устало бросила Лена, вытирая руки о фартук. – Не нравится — кастрюля на плите, сам доработай. – Что значит “сам доработай”? – холодно вмешалась Валентина Сергеевна, поджав губы. – Совсем распустилась, невестушка! Мужа без обеда оставишь? Лена резко обернулась, и тонкие пряди рыжеватых волос упали ей на лицо. Она подняла глаза — твёрдо, но с болью. – Я не кухарка и не домработница! – сказала она глухо...

— Опять эти разводы на зеркале! — Константин провёл пальцем по стеклу в ванной, словно хирург, выискивающий изъян. — Лиля, ты когда-нибудь научишься нормально убираться? Лилия стояла на кухне, вся в муке, лепила пирожки. Её волосы выбились из причёски, а на щеке оставалась белая полоска от теста. Она подняла глаза и устало сказала: — Костя, я утром всё вымыла. Только-только... — Утром? — он уже открывал дверцу шкафа, где его рубашки висели по цветам. — А это что? — Он ткнул пальцем в крошечное пятнышко на воротничке...

— Девчонки, заходите, не стесняйтесь! — Тамара Степановна распахнула дверь настежь и всплеснула руками. — Господи, сколько же лет мы не виделись! — Ох, Тома, — певуче протянула Валентина Сергеевна, стряхивая с сапог снег прямо на коврик, — будто вечность прошла! Мы уж думали, ты нас совсем забыла. — Ага, — поддакнула Надежда Павловна, раздеваясь и небрежно бросая шубу на спинку кресла, — с тех пор, как в свекрови подалась, ты совсем изменилась! Тамара нервно улыбнулась, поправляя выбившуюся прядь и приглашая гостьей в гостиную...

Оксана сидела в машине, будто в ловушке. Пальцы, побелевшие от напряжения, вцепились в руль так, что костяшки казались прозрачными. Дворники лениво смахивали с ветрового стекла редкие снежинки, но она не замечала ни погоды, ни времени — третий час подряд её взгляд был прикован к входу в ресторан «Серебряный лебедь». Туда полтора часа назад зашёл её муж — Павел. Не один. С ним была молодая, длинноногая брюнетка в ярко-красном пальто и с ослепительной улыбкой. «Не может быть... — думала Оксана, чувствуя, как внутри что-то ломается...

— Ну как так можно, Андрей?! — Марина хлопнула ладонями по столу, и чай в фарфоровых чашках дрогнул, расплескавшись на блюдца. — Мы же теперь семья! Разве так поступают с близкими? На кухне стояла тишина, прерываемая только тиканьем настенных часов. Маленькая двухкомнатная квартира родителей Андрея казалась тесной от напряжения, будто стены впитали в себя каждое недосказанное слово. — Маринушка, — вздохнула Галина Петровна, мать Андрея, теребя подол старого фартука, — ну нет у нас сейчас таких денег...

— Я больше так не могу, Павел! — Дарья резко поставила тарелку в раковину. Стекло дрогнуло, звякнуло, но не разбилось. — Мы живём, как чужие люди! — Опять твои истерики, да? — не поднимая глаз от телефона, лениво произнёс он. — Что я опять сделал не так? Дарья тяжело вздохнула. Провела рукой по волосам, каштановым, чуть растрепанным — будто и они устали быть вечно «идеальными». Ей было тридцать пять, но в зеркале она всё ещё видела ту девушку, которая когда-то умела смеяться. Только взгляд стал другим — твёрдым, настороженным, словно за стеклом...

— Наташ, нам надо поговорить, — голос Артёма прозвучал натянуто, будто он заранее знал, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет. Он сидел за столом, нервно постукивая пальцами по ободу чашки, в которой давно остыл чай. Глаза прятал — в сторону, в стол, куда угодно, только не на жену. Наталья застыла с тарелкой в руках. Пена скользнула по пальцам, но она даже не заметила — сердце болезненно сжалось. За пять лет брака она научилась понимать мужа без слов. И этот его тон... был предвестником беды...