Рассказ на вечер

История о том, как хрупкое семейное счастье разбилось о быт, когда на пороге «двушки» появилась родная сестра мужа с чемоданом, тремя детьми и великой вселенской обидой. Лена думала, что самое страшное в жизни — это ипотека, но оказалось, что настоящая катастрофа носит имя Света и считает, что ей все должны. — Ты собираешься открывать или будешь ждать, пока они дверь вынесут вместе с косяком? — крикнула я мужу из ванной, пытаясь смыть с себя усталость рабочей недели вместе с маской из голубой глины...

Мы привыкли измерять успех квадратными метрами в пределах Садового кольца, а любовь — суммой перевода на карту Сбербанка. Но иногда жизнь швыряет тебя лицом в крапиву у покосившегося забора, чтобы ты вспомнил: корни — это не то, что лечат у стоматолога, а то, без чего ты — перекати-поле, пусть и в дорогом пальто. Кофе был дрянной, капсульный, со вкусом жженой резины и моего утреннего раздражения. Я смотрел на жену, Иру, которая с хирургической точностью намазывала рикотту на безглютеновый хлебец, и думал о том, что мы стали похожи на манекенов из витрины ЦУМа...

Когда ты в разводе, на мели и в белых брюках, жизнь просто обязана подкинуть тебе наследство. Казалось бы – вот он, шанс начать новую главу в стиле «Ешь, молись, люби». Но вместо уютного домика в Тоскане я получила полуразрушенный особняк в глухой провинции, кота-уголовника и армию разъяренных кредиторов во главе с моим же соседом. — Девушка, вы либо выходите, либо я включаю счетчик как за лимузин! — рявкнул таксист, сплевывая зубочистку в приоткрытое окно. — За лимузин? — я скептически оглядела его «Ладу», помнящую еще Брежнева молодым, и поправила солнечные очки...

Чайная ложка звякнула о блюдце с такой силой, что звук показался выстрелом. Катя вздрогнула, но глаз не подняла. Она знала: если сейчас посмотрит на свекровь, то просто встанет и уйдет в ночь, в декабрьскую слякоть, в никуда. А идти было некуда. Три года брака стерли её гордость в мелкую, серую пыль. На кухне пахло старым жиром, валерьянкой и безысходностью. Этот запах въелся в обои, в занавески, кажется, даже в поры на Катином лице. Тамара Павловна, грузная, как комод красного дерева, возвышалась над плитой...

Андрей искал тишины, а нашел могилу чужой тайны. Гнилые доски старой бани скрывали улику, способную разрушить жизнь «хозяев» этого района. Он — один против целого клана, вооруженный лишь опытом, верным псом и старым телефоном, который 15 лет ждал своего часа. — Ты глухой или прикидываешься, дядя? Я тебе русским языком сказал — вали отсюда, пока колеса целые. Земля эта проклятая, и чужакам тут не рады. Я медленно вытер руки промасленной тряпкой и посмотрел на говорившего. Местный участковый, Сережа, кажется...

Говорят, кровь не водица. Но когда кровь пьют литрами каждый день, однажды понимаешь: лучше быть обезвоженным сиротой, чем с таким родственником. — «Катя, скажи честно: ты нормальная?» — Вика из бухгалтерии перегнулась через перегородку и посмотрела на меня так, будто я собиралась родить прямо на клавиатуру. — «В каком смысле? Я до обеда — да. После обеда — зависит от планёрки». — «У нас новенькая. Из Москвы. И она… такая. Тихая». Я подняла глаза и увидела её — девушку у ресепшена, с папкой, прижатой к груди, как щит...

Когда твой босс дарит тебе антикварный хлам, стоит ждать подвоха. Когда твой сосед — хамоватый хирург с волчьим билетом, стоит ждать скандала. А когда эти двое сталкиваются в твоей жизни одновременно, стоит ждать перестрелки, страстного романа и состояния, спрятанного там, где никто не искал. — Ты не просто дура, Марина, ты — феерическая идиотка! — Аркадий Павлович не кричал, он визжал, и этот визг противно резонировал с хрустальными подвесками люстры в его кабинете. — Я тебе предлагаю шанс всей...

Ирина считала свой брак эталоном: успешный муж, достаток, уютный дом. Омрачало счастье лишь одно — отсутствие детей, которое стало её навязчивой идеей. Она и не подозревала, что её муж давно решил эту «проблему» на стороне, причем с той, кого Ирина считала почти сестрой. Случайно найденное уведомление о банковском переводе запустило цепочку событий, вскрывших предательство длиной в пять лет. — Ты меня душишь! — Глеб швырнул галстук на кресло, и тот сполз на пол, как убитая змея. — Ты понимаешь это...

Игорь всегда был слишком добрым. «Наташа, людям надо помогать», — говорил он, отдавая последние деньги коллегам. Но когда на пороге моей квартиры возникла его бывшая жена с чемоданом и наглым взглядом, я поняла: его доброта выйдет мне боком. Я еще не знала, что через три дня мне придется вызывать полицию, чтобы выгнать эту «святую семейку». — Ты что, совсем одурела? Куда я её дену, на улицу выгоню? Игорь стоял в дверях, раскинув руки, словно защищал ворота от пенальти. За его спиной, переминаясь с ноги на ногу, стояла Лена — его первая жена...

Кира думала, что самое страшное в её жизни — это ночные дежурства в отделении патологии и истерики рожениц. Но выяснилось, что настоящая патология начинается, когда ты пускаешь в свою стерильную «двушку» троюродную сестру с «разбитым сердцем». Диагноз был поставлен слишком поздно: хроническая наглость, осложненная острым желанием увести чужого мужчину. — Ты режешь перец, как будто делаешь кесарево сечение трупу, — заявила Люсьен, отправляя в рот кусок сыра, который предназначался для салата. — Без души, Кира...

Я думала, что покупаю нам старость с картинки — с верандой, пледом и чаем, а купила войну. Бетонную, холодную, с запахом штукатурки и корвалола, где победителей не бывает, а пленных не берут. Дом пах не лесом, как обещала риелторша с лисьим лицом, а деньгами. Моими деньгами. Хрустящими, потными, заработанными на трех работах и одной язве желудка. Я стояла посреди огромной гостиной, где эхо гуляло, как пьяный гость, и чувствовала себя всемогущей. Здесь будет камин. Настоящий, дровяной, чтобы трещал и плевался искрами...

«У тебя работа, карьера и муж-программист, а у Вадика — тонкая душевная организация и кредит на "Тойоту"», — заявила мама, даже не моргнув глазом. Мы сидели на поминках бабушки, и я в очередной раз чувствовала себя не любимой дочерью, а банкоматом, который почему-то отказывается выдавать наличные без пин-кода. Но я ещё не знала, что бабушка Роза, эта гениальная женщина, приготовила для нас финальный перформанс. — Нет, ты мне скажи, у тебя совесть есть или она атрофировалась вместе с чувством родства?...