Писательница поневоле | Мария Берг

Чай она заварила себе и мужу — для меня оставила кипяток и короткое “заваришь сама”. Вот так, с самого утра, день за днём. Я смотрела на два аккуратных бокала — кружку с бабочками поставили поближе к раковине: мол, ты у нас гостья — сама себе хозяйка. Странно, не правда ли. Вроде бы, невестка. Жена, между прочим. Живу здесь уже четыре года. Ребёнка общего растим. А ощущение — будто в долгой командировке на чужой кухне. — Ты сахар не сыпь, он Серёже вреден, — слышу голос Нины из прихожей. — Ага, — бросает свой муж...

Вы когда-нибудь просыпались ни свет ни заря, чтобы хоть немного выжать из утреннего покоя?.. Вот и я – только поставила чайник, достала хлеб из морозилки, а он, Сергей, в дверях кухни – с бодрым лицом, будто за ночи набрался такого счастья, что с ним напополам слишком тяжело делиться. – Марин, готовься, к вечеру народ будет. Я их пригласил, старых друзей – вспомнил, как мы с Пашкой, у него сегодня день рождения... – и вот этот всё обещающий росчерк: «Я их пригласил». Подумалось – вот бы пригласил сам и накормил их тоже сам… Знаете, самое обидное не то, что гостей позвали...

Если честно, я ждала этот день с каким-то тревожно-торжественным чувством. Юбилей всё-таки — у главы семьи, моего супруга Сергея. Пятьдесят. Хотела сделать как в настоящей семье: чтобы дети перебегали босиком между комнатами, чтобы дом был полный шума, салатов, важных хлопот и нежной, тёплой суеты. Такая, знаете, семейная идиллия с запахом печёных яблок, с тостами и, может быть, даже парой смешных казусов — ну, как это бывает у нормальных, взрослых людей. У нас, конечно, было чуть иначе. Часа за два до прихода гостей я устала так, будто тянула плуг в поле — всё одной рукой...

Последнее время я часто ловила себя на том, что просто стою у окна и смотрю вниз — на унылый двор и старый, растрескавшийся асфальт. Смотрю как будто туда, куда возвращаются чужие слова, случайные взгляды, отрывки недосказанных фраз. И всё кажется — вот сейчас проскользнёт знакомый силуэт: Александр вернётся с рынка, захлопнет дверцу старого «Москвича», замахает мне рукой, как когда-то. Но Александр не вернётся. Уже год, как его не стало. Квартира осталась… мне? Или нам? Или просто — дом, где теперь всё будто не на своих местах...

— Я всё устроил. Квартира теперь наша, — сообщил муж с той улыбкой, которая обычно означает — он не спросил меня. Я машинально вытерла руки о полотенце — только что помыла кружки после завтрака — и сразу поняла: что-то не так. Эта строка, слишком лёгкая, как будто вопрос уже снят, а я всего лишь поставлена перед фактом. «Наша» — это, кажется, про него и кого-то ещё, но не про нас. Или, правильнее сказать, не в том порядке. — Ты уверен, что «наша»? — спросила, осторожно. Он махнул рукой небрежно, заставляя раздражение во мне вырасти ещё на пол-тона: — Всё юридически как надо...