Истории с улицы моей

- Мамочка сказала - ты плохая мать. Я ей верю, - сказал он, даже не глядя в мою сторону. Я стояла у плиты, с венчиком в одной руке и бутылочкой детской смеси в другой. Сын за стеной капризничал - у него резались зубы. На столе дымился недоваренный суп. А я не могла ни двигаться, ни дышать. Только слушала, как звенит в ушах. - Повтори, - прошептала я, обернувшись. Муж сидел в коридоре, привалившись к стене, скроллил ленту. Даже не притворялся, что занят чем-то важным. - Она говорит, ты не справляешься...

- У вас там всё нормально с головой? - переспросила учительница, глядя прямо на меня, но обращаясь ко всему классу. Дети замерли. Кто-то хихикнул. А я стояла у двери с коробкой конфет в руке и не понимала, что произошло. Ульяна сидела за последней партой, втянув голову в плечи. Она не обернулась. Даже не моргнула, кажется. - Я бабушка, - сказала я тихо. - Мы с Улей сегодня вместе идём. - Родителей, как всегда, нет, - громко сказала учительница, с показной усталостью. - Ни записки, ни звонка. А теперь ещё и скандалы на публике...

— Ну и живи со своей совестью, — сказала Лидия Ивановна и захлопнула дверь прямо перед моим носом. Щеколда щёлкнула. Я постояла секунду, глядя на облупившуюся краску, потом повернулась и пошла вниз. Лампочка в подъезде мигала, как при пожаре. Рельсы перил были холодные, пальцы к ним липли. Ноги дрожали, будто я не по лестнице шла, а по доске над пропастью. На первом этаже стояла коробка с продуктами. Хлеб, пачка гречки, два йогурта, что я отнесла для неё. Никто не открыл. Никто не взял. Я вышла на улицу...

- Ты больше не жена. Ты просто биология. Он теперь мой муж, а ребёнок - со мной, - сказала она и захлопнула дверь роддома. Я осталась стоять в холодном коридоре. Пахло антисептиком, гулко звенело в ушах. Медсестра провела меня глазами - и отвернулась. Аня родила три дня назад. Не я. Но яйцеклетка была моя. Мы с Сашей прожили вместе семнадцать лет. Всё как у всех: ипотека, дача, смена работы, ремонт. Только детей всё не было. Я прошла три протокола ЭКО. Последний - почти год назад. Врачи развели руками: "Самостоятельно не получится...

- Ты знала, что он тебе изменяет? - спросила Таня, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. Мама оторвала взгляд от подоконника. В комнате пахло простынями, лекарствами и жареным луком с кухни. - Конечно, знала, - сказала она. - Я просто тогда думала, что любовь - это когда терпишь. Мне было пятнадцать. Я запомнила этот разговор на всю жизнь и клялась, что никогда не позволю с собой так обращаться. Теперь мне сорок три, и я только что удалила из телефона переписку мужа с какой-то "З"...

- Ну ты же видишь, она как овощ. Ни говорить, ни ходить. Ты не справляешься. Отдай в интернат, - голос мужа звучал тихо, но отчётливо. Я не сразу поняла, что он говорит это всерьёз. Лена лежала в кровати, вся в трубочках, в памперсе, с обритой головой и пустым взглядом. Моя дочка. Моя живая дочка. После той аварии врачи не давали шансов. Но она выжила. А теперь он... мой муж... предлагает просто отдать её. - У тебя крыша поехала? - прошептала я, глядя в его глаза. - У тебя поедет, если уже не, - он развёл руками...

— Ну и кто тебя теперь возьмёт? — с усмешкой спросил он, кидая обручальное кольцо на кухонный стол. — Сорок три, трое детей и кредит за окна. Поздравляю. Свободна. Я не ответила. Только провела пальцем по холодному металлу кольца и поднялась. Спина болела — с утра таскала мешки с картошкой в школьной столовой, потому что кладовщик заболел. А вечером меня вот так "отпустили". После девятнадцати лет брака. Всю дорогу домой от ЗАГСа я молчала. Он вёл себя, как на празднике: шутил с регистраторшей, не забыл надеть чистую рубашку...

- Ну ты же не работаешь. Можешь и помочь немного, - сказала Ирина, ставя на стол сумку с медикаментами. Она даже не сняла обувь. Прошла прямо в комнату, огляделась, кивнула: - Вот здесь и поставим кушетку. Ему тяжело на второй этаж подниматься. Я стояла у окна и молчала. Пальцы дрожали. Я привыкла к одиночеству. К тишине. К утреннему кофе на балконе и радио в обед. А теперь в моей однушке будет жить мужчина. Муж Ирины. Мой зять. И мне нужно будет его кормить, помогать вставать, менять повязки....

- Не подходи ко мне! - крикнула Лиза и спряталась за мою спину. - Я тебя не знаю! Он стоял в дверях подъезда, с букетом и пакетом подарков, неуклюже улыбаясь. - Лиза... это же я... папа. У меня внутри всё оборвалось. Он не видел дочь три года. С тех пор, как женился на Светлане. Прислал однажды сообщение - мол, не хочет травмировать девочку, пока "не наладится быт". А потом просто исчез. Я не писала, не звонила. Сама выбрала - не бегать за мужчиной, который однажды уже сказал: - Мне тяжело с ней...

- Ты же тогда уехала. Вот и не лезь теперь, - спокойно сказал он, не глядя в мою сторону. Я смотрела на гроб, утопленный в венках, и не могла понять, что страшнее: смерть мамы или холод в голосе моего сына. На похоронах я была чужой. Люди подходили к нему, жали руку, обнимали, говорили: "Держись, Артём". А я стояла чуть поодаль. Без роли. Без статуса. Без права. Хотела положить цветы - но он отвернулся. Не остановил. Не позвал. Не сказал: "Это моя мама". Мама умерла внезапно. Инфаркт. Соседка сказала, что она лежала на полу больше часа, пока кто-то не догадался вызвать скорую...

- Он теперь наследник. Ты просто... дочь, - мать повернулась к окну, будто прячась от моего взгляда. Я смотрела на неё, не веря. Не потому, что не поняла. А потому что поняла всё слишком хорошо. Такого не скажешь сгоряча. Это было решение. Чужое. Холодное. Подсчитанное. - А я, значит, кто? Случайность? - Не начинай, Ань. Я устала. Мне сейчас не до... Она всегда "устала". Когда нужно было что-то объяснить - устала. Когда кто-то поступал подло - она устала. Даже когда я одна с двумя детьми вывозила на себе ипотеку и работу после развода - она просто "не могла вмешиваться"...

- Я не поеду, - коротко сказал он, застёгивая куртку. - Сам съезжу. Мне надо... там побыть. Я кивнула. Уже в который раз. Могила его первой жены находилась в соседнем посёлке. Неблизко, но и не слишком далеко - минут сорок на автобусе. Андрей ездил туда каждый месяц, иногда чаще. Возвращался уставший, с покрасневшими глазами. И я всегда старалась не задавать лишних вопросов. Мы вместе уже шесть лет. Сначала было странно - делить мужчину с памятью о другой женщине. Но я привыкла. Уважала его боль...