Людмила Журавлёва | Читаем и Пишем

Павел приехал рано утром. Деревня ещё дремала - лёгкий туман стелился по земле, а из труб уже кое-где тянулся дым. Он вышел из машины, поморщился от прохлады и потянулся. Воздух пах печкой, сырой землёй и чем-то родным. Тишина стояла такая, будто и время здесь ходит босиком, чтобы не шуметь. Дом деда встретил его молчаливо. Пол вытертый, обои выцвели, но всё стояло на своём месте. Кровать с подушками, запах старого белья, добротный кухонный шкаф с выщербленным углом. Павел прошёлся босиком, включил чайник, потом надел куртку и вышел...

Он ехал долго. Сначала электричка - та, что гремит так, будто каждую минуту готова рассыпаться. Потом автобус, в котором трещали окна и пахло соляркой. Последние пять километров - пешком. Деревня оказалась отрезана от мира, как бабушкин сундук на чердаке: запылённый, но не забытый - просто спрятанный подальше. Никита остановился у покосившегося указателя. Три доски, на одной кое-как выведено: Лапино. Ни тебе "добро пожаловать", ни даже намёка на маршрут. Всё молчит. Только ветер треплет листву и гонит по дороге тонкую пыль...

Иногда всё начинается с мелочи. Шорох за спиной, тонкая нить запаха пыли, что врезается в память. Или - стопка книг, покрытая слоем времени, с которой ты точно не собирался иметь дело. Так было и с Димой. Он вообще не планировал туда лезть. Просто искал каталог "Литературоведение. 1970-1985". Вечно его кто-то таскал, как будто в восьмом классе пишут реферат о Фадееве. А полка в дальнем углу, за которой раньше хранили годовые отчёты и ветхие энциклопедии, стояла тихо, как мебель у бабушки в доме, куда давно никто не наведывался...

Пётр Буров с трудом развернулся к выходу из операционной, сердце будто не отпускало мысли, от которых так хотелось сбежать. Смена хирурга подходила к концу, и каждый шаг отдавался тяжёлым эхом усталости. Мысли рвались домой - к дочке, которая уже несколько дней простужалась, кашляла по ночам и просила, чтобы папа не уходил далеко. Он смутно представлял, как Оля дёргает за одеяло, как её горячее лоб касается его ладони. И это тревожило его больше, чем тысячи операций, проведённых за годы. - Пётр! Ты где? - голос медсестры рвал на части концентрацию...

Кирилл забежал в новую квартиру первым. Не потому что спешил - просто устал сидеть в машине. Четыре часа дороги, пробки, запах коробок, перекричавший музыку радио... А тут - свежая краска, пустые стены и эхо в коридоре. Мама где-то возится с ключами, папа ворчит, пытаясь вытащить ящик из багажника, а Кирилл уже прошёлся босиком по ламинату и ткнулся носом в кухонную дверь. - Можно я в той комнате буду? - крикнул он в сторону лестничной площадки. - Сначала разберёмся, где чья! - отозвался отец. - И проверь, есть ли свет...