Екатерина Новоселова

Ольга замерла у двери, сжимая в руке потёртую сумку с тапочками и фартуком. Сердце колотилось. Пятьдесят два года — а трясёшься, как перед экзаменом. «Глупости, — одёрнула она себя. — Просто работа». И всё-таки рука дрогнула, когда она нажала на звонок. Дверь распахнулась так внезапно, будто за ней кто-то караулил. — Наконец-то! — на пороге стояла женщина лет тридцати пяти, с кругами под глазами и растрёпанными волосами. Одной рукой она прижимала к уху телефон, другой удерживала извивающегося малыша...

— На всё лето? — Тамара Ивановна поправила очки. — Сережа, мне шестьдесят пять. Два подростка — это много. Сын потер глаза: — Мам, выхода нет. Наташа с работы не вылезает. У меня командировки до сентября. Няню найти не успеваем. Тамара Ивановна посмотрела в окно. У машины стояли внуки — Алина и Митя. Наушники в ушах, телефоны в руках. — Ладно, — вздохнула она. — Но я не буду с ними возиться. У меня свой режим. — Я не прошу их развлекать, — кивнул Сергей. — Просто присмотри, чтобы были целы и накормлены...

Алексей проснулся от тряски — автобус попал в яму. За окном знакомые места: березы, поворот к пруду, водонапорная башня. Восемь лет прошло, а он все помнил эту дорогу. — Садоводство «Рассвет», — сказала кондукторша. — Выходим. Октябрьский поселок встретил тишиной. Мокрые листья под ногами, запах осени. Алексей шел по улицам, вспоминая дорогу. Второй поворот налево, до сосны, снова налево. Калитка скрипнула точно так же, как раньше. Отец все собирался смазать петли. Дом стоял обветшалый. Облупилась краска, крыльцо покосилось, забор местами упал...

Коробка свалилась с антресоли, когда я тянулась за старым чемоданом. Пыль попала на одежду, я чихнула. Ремонт в доме отца шёл уже третью неделю, и конца ему не предвиделось. — Когда закончишь, поймёшь, что оно того стоит, — сказал мне отец, отпустив ключи. — А мне уже не остаться. После того, как матери не стало, отец переехал к сестре в город. «Не могу здесь находиться», — сказал он тогда. В этих стенах они с мамой прожили тридцать лет. Я подняла с пола картонную коробку, перевязанную простой бечёвкой...

— Это какая-то ошибка, — в третий раз повторила я, разглядывая конверт. — Я не знаю Виктора Семёновича Гришина. Нотариус, женщина лет шестидесяти с покрасневшими от недосыпа глазами, вздохнула. — Галина Николаевна Сорокина, 1968 года рождения, родились в Калининской области? — она перепроверила документы. — Да, но... — Тогда всё верно. Вы указаны как наследница дома в Озёрске. В завещании написано: «Моей внучатой племяннице Галине». Я села на стул. В пятьдесят пять получить наследство от незнакомого человека — странно...