Тимофеев Дмитрий

Представление о субъекте извлечь достаточно просто. Представим себе юношу и девушку идущих по улице взявшись за руки. С объективной точки зрения практически всем совершенно понятно что они будут делать вечером (весьма вероятно). Более того, ничего необычного в этом нет. Это между ними, их личное дело, (внутреннее дело пары) и переживается ими как чудо, дар, любовь. Нечто особенное. Задевающее в них, пробуждающее в них некоторую потенциальность. Вот эту разделенность с другим и встреча нового себя...

В условиях современного мира усиливается тенденция к индивидуализации: от человека ожидается не просто личное мнение, но построение собственной жизни во всей её полноте. Эта тенденция часто преподносится как освобождение от внешних авторитетов — церкви, государства, традиций — но при ближайшем рассмотрении становится ясно: перед нами не просто социокультурная трансформация, а глубинное изменение структуры субъективного существования. Если раньше значимость и смысл могли «доверяться» внешним структурам...

В истории европейской философии субъект долгое время существовал как несомненное основание: мыслящее существо, носитель разума, источник морали и центр восприятия. У Декарта — мыслящее "я" как фундамент, у Канта — трансцендентальный субъект как условие возможности опыта, у Гегеля — субъект как движение духа. Субъект был метафизическим господином бытия. Однако уже в XX веке субъект начинает терять своё центральное положение. У Хайдеггера он трансформируется в Dasein — бытие-в-мире, у Беньямина — исчезает в руинированной перспективе истории, у Левинаса — отступает перед лицом Другого...

О вежливом жесте как форме социального откровения по следам Беньямина Есть дух у этого места — неуловимый, как запах после дождя или отзвук шагов на мостовой. Он живёт в тех движениях, что не требуют вознаграждения, — уступить дорогу, придержать дверь, помочь уронившему вещь. Эти жесты не делают человека святым, не пишут его имя в историю. Но именно в этом их метафизическая скромность: они не требуют быть замеченными, но замечают другого. У Беньямина можно найти чувствительность к ауре — не к предмету как таковому, а к его уникальному, "здесь-и-сейчасному" бытию...

Основной задачей человеческой общности — по крайней мере той её зоны, где возможна осознанность — является организация текущей задачности. Мы поступаем в институт, решаем бытовые и профессиональные проблемы, планируем отпуск — и всё это составляет ткань повседневного функционирования. Но дело не только в эффективности: именно в действиях, в ритмическом решении задач, возможно проявление самой жизни сообщества. Оно живёт не в представлениях и пожеланиях, а в том, как реально распределяется внимание, силы и время...