Записки Софьи Петровны

Всё началось с того, что мои дети устроили заговор. Иначе я не могу это назвать. «Мама, тебе нужен нормальный телефон», - сказала Татьяна во время семейного обеда в честь моего дня рождения. «У меня есть нормальный телефон», - возразила я, нащупывая в кармане своей кофты старенькую раскладушку Nokia, которую купил мне покойный Михаил Борисович лет десять назад. «Бабушка, это не телефон, а музейный экспонат», - фыркнул Дима, сын Татьяны. «В нашем краеведческом музее и то техника посовременнее». Дети и внуки кивали с таким единодушием, что я заподозрила: разговор был подготовлен заранее...

В коридоре школы № 8 было темно и холодно. Электричество дали только в кабинетах, и то не во всех. Я куталась в старое пальто, под которым был еще один свитер, связанный моей матерью лет десять назад. В учительской кто-то плакал. Я не заглядывала - и так знала, кто и почему. «Софья Петровна, вы идете на совещание?» - окликнула меня завуч Мария Кондратьевна. Ее обычно аккуратная прическа растрепалась, а на лице застыло выражение бесконечной усталости. «Иду», - кивнула я, хотя больше всего хотела бежать домой...

«Ну всё, Софья Петровна, хватит откладывать, - сказала мне участковый врач, просматривая результаты моего ежегодного обследования. - В вашем возрасте сидячий образ жизни - прямой путь к инфаркту. Вам нужно двигаться!» Мне было 65, я только что вышла на пенсию после сорока лет преподавания в школе и наслаждалась заслуженным правом никуда не спешить. Утренний кофе с книгой, неспешная уборка, приготовление обеда, телефонные разговоры с подругами, вечерние сериалы - вот и весь мой распорядок дня. И меня это вполне устраивало...

Это случилось на третьем курсе филологического факультета, в далёком 1967-м году. Я была отличницей, подающей большие надежды, активисткой комсомола и одновременно - невыносимой идеалисткой с обострённым чувством справедливости. Тогда мне казалось, что мир устроен просто: есть правда и ложь, добро и зло, прогресс и застой. И я, конечно, точно знала, на какой стороне нахожусь. Выбор опасной темы Всё началось с курсовой работы. В то время существовал негласный список тем, которые лучше было не затрагивать студентам: творчество опальных писателей, формализм, религиозные мотивы в литературе...

Эта история от моего сына - Алексея - о непростых временах начала 90-х. Мне было четырнадцать лет, когда Советский Союз начал разваливаться на части. Политика меня тогда мало интересовала – больше заботили музыка, друзья и компьютерные игры на первых появившихся в школе «Спектрумах». Но даже подростковая беззаботность не могла полностью оградить от суровой реальности того времени: пустых полок магазинов, бесконечных очередей и общего чувства тревоги, витавшего в воздухе. Наша семья жила в Щёлково, в обычной трехкомнатной квартире...

Ивана я встретила на третьем курсе института. Он учился на физико-математическом, я - на филологическом. Познакомились в библиотеке, где он помогал мне достать книгу с верхней полки. Высокий, широкоплечий, с внимательными серыми глазами и неожиданно застенчивой улыбкой. Наш роман развивался стремительно. Через полгода мы поженились, а ещё через год родился Антошка. Мы были счастливы - молодая интеллигентная семья с большими планами на будущее. Проблемы начались постепенно. Сначала это были редкие выпивки с друзьями...

Наш дом на улице Строителей, 15 всегда считался одним из самых благополучных в районе. Пятиэтажная хрущевка, конечно, но с толстыми стенами, просторными квартирами и, что немаловажно, с приличными соседями. За двадцать лет, что я прожила здесь, у нас сформировалось нечто вроде сообщества - мы знали друг друга по именам, здоровались при встрече, помогали в случае необходимости. Новые жильцы появлялись редко, и каждое новоселье становилось событием, обсуждаемым всем подъездом. Когда Зинаида Аркадьевна...

Это случилось на десятом году моей работы в школе. Я уже не была неопытной учительницей, но еще сохраняла энтузиазм и любовь к профессии. Тогда, в 1993-м, все менялось стремительно и непредсказуемо - страна, экономика, общественные ценности. Школа, как и все образовательные учреждения, переживала сложные времена: нищенские зарплаты, устаревшие учебники, растерянность из-за идеологического вакуума. Многие мои коллеги либо ушли из профессии в более доходные сферы, либо погрузились в рутину, отбывая время от звонка до звонка...

Мне было семнадцать, когда я впервые увидела фильм Андрея Тарковского. Это был 1975 год, и «Зеркало» только вышло в ограниченный прокат. Я тогда училась в выпускном классе и мечтала о поступлении на филологический. Жили мы в небольшом городе на Урале, где культурная жизнь была не особенно насыщенной - два кинотеатра, драматический театр с репертуаром, не менявшимся годами, краеведческий музей да библиотека. В этих условиях книги стали для меня окном в мир. Я зачитывалась классикой и современной прозой, пыталась разбираться в поэзии, выписывала из областного центра литературные журналы...

Каждое утро на протяжении сорока двух лет совместной жизни Миша заваривал нам чай. Это был настоящий ритуал. Он доставал из серванта наш свадебный сервиз - тот самый, что подарила нам моя мама, бережно протирал две чашки полотенцем, даже если они были идеально чистыми, и заваривал чай особым способом - сначала ополаскивал заварочный чайник кипятком, потом клал две ложки чая с верхом, заливал крутым кипятком ровно до половины, накрывал вышитой салфеткой (мое рукоделие выпускного класса 1964 года) и ждал ровно три с половиной минуты...

А я всего лишь покрасила волосы в голубой в 65 лет 🤷‍♀️ Знаете, у каждого из нас есть свои маленькие ритуалы. Мой начинается в шесть тридцать утра, когда я завариваю чай в старом фарфоровом чайнике, доставшемся мне от мамы. Чашку я использую тоже особенную - подарок моих первых выпускников, уже потрескавшуюся от времени, но оттого не менее дорогую сердцу. Сорок лет преподавания русского языка и литературы приучили меня к порядку: после чая - свежая газета (да-да, бумажная, а не эта ваша электронная), потом завтрак, а затем уже можно браться за дела...

Это мои воспоминания о маленькой девочке из провинциального городка, о её отце-фронтовике, для которого телевизор был не просто техникой, а символом новой, мирной, благополучной жизни. О том, как мы всей семьёй ездили в Москву, как бережно несли домой это сокровище, как собирались вечерами перед маленьким экраном, приглашая соседей. Я говорила, и перед глазами вставали картины прошлого - такие яркие, словно всё это было вчера: вот мы с подружками бежим с уроков, чтобы успеть к началу передачи «В...