Близкие люди

— Я не дам согласие на этот перевод. Точка. Голос прозвучал тихо, но так отчётливо, что в офисе воцарилась мёртвая тишина. Марина Сергеевна откинулась на спинку кресла, не отрывая взгляда от бумаг перед собой. — Вы не можете отказать, — выдохнул Кирилл, стоя перед её столом с побелевшими костяшками пальцев. — Это мой проект. Я три месяца его курировал, я... — Вы стажёр. — Она наконец подняла глаза. Холодные, серые, непроницаемые. — И пока я не решу иначе, вы останетесь на своём месте. Свободны. Дверь за ним захлопнулась так резко, что задрожали жалюзи на окнах...

— Ты видела, какую шубу Ирка нацепила? — Я прислонилась к забору, преграждая путь Тамаре Петровне. — Норка! Настоящая! А ведь ещё два года назад в драном пальтишке ходила! — Маня, отойди, мне некогда, — Тамара попыталась обойти меня. — Некогда? А поговорить про то, откуда у неё деньги — тоже некогда? — Я вцепилась ей в рукав. — Слушай сюда. Знаешь, кто ей эту шубу купил? Тамара вздохнула. — Новый муж, наверное. Олег, кажется. — Олег! — Я аж фыркнула. — Да этот Олег — бывший муж Ленки Соколовой! Той...

— Нет у тебя больше сына! Слышишь?! БОЛЬШЕ НЕТ! Дверь хлопнула так, что штукатурка посыпалась с потолка. Антон вылетел на лестничную площадку, зажимая в руке телефон. Пальцы тряслись — то ли от ярости, то ли от того, что он только что перечеркнул тридцать два года жизни одной фразой. — Антон, успокойся, — голос Лены в трубке звучал осторожно, будто она разговаривала с человеком на краю крыши. — Антон, ты слышишь меня? — Она... — он запнулся, глотнул воздух. — Она сказала, что я предал её ради чужой бабы с прицепом...

— Так ты мерзавец спишь с ней уже три года? Голос Марины дрожал, но слова вылетали чётко, как пули. Телефон с открытой перепиской она сжимала так, что побелели костяшки пальцев. Денис замер у порога спальни, ключи всё ещё в руке. Сумка с продуктами медленно съехала на пол. — Мариш, я… — Не смей! — Она шагнула вперёд, и он непроизвольно отступил. — Не смей говорить, что это не то, о чём я думаю. Я всё прочитала. ВСЁ. «Ты лучшая в постели». «С тобой я могу быть собой». «Не хочу ничего менять». — Тише, Мишка спит… — К чёрту Мишку! — она осеклась, понизила голос до шипения...

— Ты знаешь, что ты сделала?! Андрей ворвался в квартиру так, что дверь ударилась о стену. Вероника Ивановна вздрогнула, уронив чашку с чаем на клеёнку. — Сынок, что случилось? Ты... — Не смей называть меня так! — он схватил со стола ключи от комода. — Где мои документы? Где свидетельство о рождении? — Андрюша, успокойся, пожалуйста... — Двенадцать лет! Двенадцать лет ты молчала! — его голос сорвался на крик. — Ты знала, что я её искал. Знала, что я год не мог прийти в себя. И молчала! Вероника Ивановна побледнела, прижав ладонь к груди...

— Забирай свои тряпки и проваливай! — Марина швырнула в него пакет с вещами. — Двадцать пять лет я терпела твои «командировки» , а сейчас твою Людку! Думал, не знаю? Знала всё! Но пока деньги текли — молчала. А теперь ты мне на хрен не нужен, понял? Нищий неудачник! Андрей стоял посреди их — теперь уже только её — трёхкомнатной квартиры и не узнавал женщину, с которой прожил больше половины жизни. Марина всегда была тихой, покладистой. Он приносил деньги, она вела хозяйство. Всё было правильно, по-мужски...

— Вот это и есть твоя благодарность? — Лена стояла в дверях его квартиры с пакетами продуктов, лицо красное от холода и обиды. — Я три часа после смены тащилась через весь город, чтобы тебе борщ сварить, а ты мне это? — Я не просил, — Игорь даже не поднял голову от телефона, развалившись на диване. — Ты сама напросилась. Я что, виноват? — Ты виноват в том, что ведёшь себя как последний эгоист! — она резко поставила пакеты на пол. — Мы встречаемся три месяца, а ты даже руки не подал помочь донести! — У меня нога болит...

— Я ухожу. Навсегда. Прямо сейчас. Алина стояла у двери с чемоданом, который Максим видел впервые. Значит, собиралась заранее. Планировала. — Подожди, — он попытался взять её за руку, но она отдёрнула ладонь так резко, будто он обжёг её. — Давай спокойно поговорим. — Спокойно? — её голос дрожал, но не от слабости, а от ярости. — Год, Макс. Целый год я живу с тобой. Готовлю, стираю, жду тебя с работы. А ты даже не можешь доказать, что относишься ко мне серьёзно! — Я же говорил, что люблю тебя... — Слова! — она резко повернулась, и в её глазах блеснули слёзы...

— Значит, сестре квартиру купили за три дня, а мне два года обещания! — Дмитрий швырнул ключи от машины на стол так, что мать вздрогнула. — Не ори, — отец не поднял глаз от телефона. — Мариночке помогли, потому что она замуж вышла, в другой город уехала. А ты что? Тридцать два года, живёшь с нами, даже девушки нормальной нет. — Как я её заведу, когда жить негде?! Участок два года стоит пустой! — Денег нет на стройку, — мать торопливо заговорила, протирая уже чистый стол. — Кризис сейчас, всё дорого...

— Ты хоть понимаешь, что творишь с нашей семьей?! — голос снохи дрожал, но не от слабости, а от ярости, готовой вырваться наружу. Галина Петровна замерла у порога кухни, сжимая в руках пакет с продуктами. Она зашла без звонка — ключи у неё были давно, но застала вот это. — Лена, я не… — начала было она, но сноха оборвала: — Не вам! Ему! Сын Михаил стоял у окна, сутулый, постаревший на десять лет за последние полтора года. Он даже не обернулся, только плечи напряглись ещё сильнее. — Мать, уходи, — буркнул он глухо...

— Мама, ты вообще понимаешь, что мы снимаем?! — голос Андрея дрожал от негодования. — Каждый месяц двадцать пять тысяч! Это же наши деньги просто так уходят! Татьяна Сергеевна замерла с тарелкой в руках. Сын стоял в дверях её двухкомнатной квартиры , красный, взъерошенный. За его спиной виднелась фигура Кристины — невестки, которую свекровь видела в общей сложности раз пять за полгода знакомства. — Андрюш, мы же говорили об этом... — начала она тихо. — Говорили?! — перебила Кристина, впервые за всё время проявляя инициативу в разговоре...

— Делай как считаешь нужным. Эти пять слов прозвучали так обыденно, будто он говорил о погоде. Антон даже не поднял глаз от телефона, когда Марина произнесла фразу, которую репетировала всю неделю. — То есть тебе всё равно? — голос её дрогнул. — Совсем? Он пожал плечами и встал из-за стола, убирая тарелку в раковину. За окном кухни их двухкомнатной квартиры в спальном районе темнело. Пять лет назад эти стены казались началом их совместной жизни. Теперь они были клеткой. — Антон, я с тобой разговариваю! — А я тебя слышу, — он обернулся, и в его взгляде не было ничего...