Железный удар

Треск дров в печке-буржуйке был единственным звуком, нарушающим гнетущую тишину заброшенной геологической базы. Мы сидели в подземном помещении с голыми бетонными стенами, а Виктор смотрел на спящего Алеша с таким сложным выражением лица, в котором читалось и отчаяние, и какая-то древняя, выстраданная нежность. Казалось, он видит не просто мальчика, а призрак своего собственного прошлого. «Когда твой правнук умирает от старости, а ты всё ещё выглядишь на сорок пять — это не дар, это проклятие», — его голос прозвучал неожиданно громко в подвальной тишине...

Глухая тишина в салоне машины давила на уши, становясь почти физически осязаемой. Мы возвращались из деревни, где нас ждало горькое разочарование, и каждая кочка на старой лесной дороге отдавалась в душе новым уколом отчаяния. Кай, обычно неугомонный и полный идей, сидел за рулем с каменным лицом, его пальцы судорожно сжимали руль. Я смотрела в окно на мелькающие стволы сосен, пытаясь осмыслить провал. Виктор, наш последний шанс найти хоть какого-то союзника в этом безумном мире, не просто отказал нам — он выгнал, словно назойливых коммивояжеров...

Данные из дневника прадеда привели нас в маленькую деревушку в средней полосе России, затерянную среди лесов и полей. Согласно записям, здесь под именем Виктора Семёнова жил один из первых "Детей Мафусаила" — человек, рождённый в далёком 1947 году, но выглядевший на свои семьдесят с небольшим. Мы ехали с смешанными чувствами надежды и тревоги, не зная, как нас встретят. Домик на окраине деревни выглядел скромно, но ухоженно. Старый сад, аккуратные грядки, и что самое удивительное — современная система безопасности, хорошо замаскированная под обычные дачные прибамбасы...

Наше открытие с военными идентификаторами оказалось лишь верхушкой айсберга. Чем глубже мы погружались в расшифрованные архивы, тем более грандиозная картина открывалась перед нами. Программа "Валькирия" была лишь началом, пробным камнем в грандиозном замысле моего прадеда. Настоящий "Проект Мафусаил" оказался куда масштабнее и амбициознее, чем мы могли предположить. После закрытия военной программы Артемий Волков не остановился. Используя наработки и сохранившиеся образцы, он продолжил работу уже втайне от всех...

Вечерами, когда Алеш засыпал, мы с Каем возвращались к нашей главной загадке — странным символам на пробирках из крио-сейфа. Они не поддавались обычной расшифровке: не напоминали ни химические формулы, ни стандартные научные обозначения. Это были какие-то комбинации букв, цифр и странных значков, больше похожих на военные шифры, чем на лабораторные пометки. Кай, с его любовью к головоломкам, воспринял это как личный вызов. Он создал целую цифровую лабораторию в нашем убежище, подключив все свои вычислительные мощности к расшифровке этих символов...