РАССКАЗ СОЛДАТА

Николай Дмитриевич Голубятников ушёл на фронт в апреле 1943 года и сразу оказался в боях под Курском. В ночь на 25 июня его вместе с товарищем Андреем Бестужевым отправили на нейтральную полосу — вести наблюдение из скрытого окопа. Перед ними лежала лощина, а за ней тянулась железнодорожная насыпь, за которой находился противник. Они внимательно всматривались в темноту, ощущая надвигающуюся опасность. На рассвете заметили, как к ним подползали немцы. Почти одновременно открыли огонь. В ответ противник обрушил на их позиции артиллерийский залп...

Эту трагическую историю я услышал в Уваровке. Когда фашисты отступали из-под Москвы, становились известны все новые страшные страницы их преступлений. Именно здесь, в Уваровке, близ Можайска, в холодные ноябрьские дни 1941 года оккупанты замучили партизанку Александру Мартыновну Дрейман и её новорожденного сына. Она пришла в партизанский отряд в одну из дождливых и ветреных ночей, когда на площади перед школой уже стояли вражеские танки, а колонны машин двигались к Бородино и Можайску. Это было тревожное время, когда враг наступал на Москву...

— Папка, ты скоро вернешься? — пятилетняя Верунька с надеждой посмотрела на отца своими огромными ясными глазами. Ей никак не понять, почему он, обычно веселый и добрый, сегодня такой хмурый и молчаливый. Даже играть с ней не хочет. — Скоро, Верунь, скоро. Победим всех врагов — и я приду домой. — А когда это будет? Завтра? — спросила она, будто цепляясь за эту мысль. — Папка, ты же кроватку для Маняши обещал сделать, — обиженно напомнила девочка. Отец присел перед ней, обнял и, гладя по светлой головке, тихо сказал: — Сделаем, доченька, обязательно сделаем...

Можно ли проявить милосердие к врагу, который пришел топтать твою землю, принес горе и страдания родным и близким? На первый взгляд — конечно, нет. Но когда видишь перед собой человека, который, возможно, оказался на войне не по своей воле, сердце может дрогнуть. Снайпер Иван Терентьевич Ткачёв не был трусом и не сомневался в борьбе с фашистскими захватчиками. Он твердо знал, что правда на нашей стороне и враг будет повержен. О его подвигах позже писали газеты: «Снайпер Иван Ткачёв лично уничтожил...

Летом они выглядели иначе. Оказавшись в плену, трусили, заискивали, щелкали каблуками и с собачьей преданностью заглядывали в глаза допрашивающим. Но стоило им понять, что расстрел им не грозит, как быстро наглели и с тупым самодовольством начинали разглагольствовать о «неизбежной победе Германии». Тогда лейтенанты, обер-лейтенанты, гауптманы были твердо убеждены в своём расовом, военном и культурном «превосходстве». Даже когда их ловили на вопиющем невежестве — они оставались щеголеватыми офицерами...

Еще долго после героического контрнаступления под Москвой советские солдаты, шагая по выжженной земле Подмосковья, вновь и вновь сталкивались с ужасными следами зверств, оставленных «доблестными солдатами» генералов Гудериана, фон Клюге, Гота, Гёппнера и Штрауса. «Сколько уже деревень мы освободили от этих бандитов, — писал в письме домой один из бойцов. — С какой радостью нас встречают крестьяне, рассказывая, как над ними издевались, грабили, мучили… У этих гитлеровских головорезов не осталось ничего человеческого — они превратились в настоящих зверей»...

После ранения в бою я оказался в плену у немцев и был отправлен в концентрационный лагерь неподалёку от местечка Голованевское. Около трёх недель я провёл там вместе с другими узниками — советскими военнопленными, жителями оккупированных территорий. За это время мы испытали все возможные и невозможные страдания. Гитлеровцы проявляли особую жестокость к советским людям, изощряясь в издевательствах, как только могли. Первые четыре дня нас держали без воды и пищи. Только на пятый день выдали по две столовых ложки зловонного варева из концентратов, пахнущего керосином...

Утро. Идешь по траншее: один убитый лежит, второй рядом, третий — в грязи увяз, только подошвы из земли торчат. Разбитый пулемёт, а рядом — мальчишка, стонет, пальцев на руке не хватает. Успокаиваешь его, перевязываешь рану: — Держись, брат, живым домой доберёшься. Выискиваем кухню. Кто глазастее, кричит: — Вон она! Разнесло в хлам. Ну, ясно… Опять весь день на голодный желудок. Солнце поднимается — будто полегче становится. Наши гаубицы по немецким позициям шарахнут, пехота откроет огонь. Старшина притащит хлеба и махорки...

Вадим Фадеев родился 7 января 1917 года в Куйбышеве. После окончания средней школы он поступил в аэроклуб, который окончил в 1938 году. Некоторое время работал инструктором. В январе 1940 года был направлен в военное училище лётчиков, а уже в июле 1941 года по собственному желанию отправился на фронт. Свою боевую службу он начал в составе 446-го и 131-го авиационных полков, пилотируя истребитель И-16. В одном из боёв, недалеко от Кодыма (Молдавия), Фадеев вместе с группой истребителей атаковал колонну румынской кавалерии...

Моё детство пришлось на годы войны, и в памяти оно осталось как мозаика из обрывочных, но ярких воспоминаний. Мне четыре года. Мама мчится по полю, увлекая меня за собой прочь от эшелона. В ушах звенит пронзительный вой падающей бомбы — этот звук я не забуду никогда. Всё вокруг — ужас и хаос: грохочут взрывы, взметаются вверх столбы земли и дыма, над головой рокочут бомбардировщики. Мы падаем на землю. Кажется, что мир рушится. И вдруг — тишина. Сквозь облака пепла и копоти появляются стремительные самолёты...

Название деревни, где произошёл этот необычный случай, давно стерлось из моей памяти. Помню только, что где-то это было в районе Издешкова. Наш батальон, численностью не более тридцати человек, с боями продвигался к Смоленску. На рассвете тишину внезапно нарушил тревожный треск полевого телефона. Комбат, не сомкнувший глаз за всю ночь, устало, но быстро схватил трубку. Из динамика донёсся хриплый голос — командир полка, с позывным «пятьдесят пятый»: — Горбунов, через пять минут начнёт работать Демьяновский...

В апреле 1945 года, в разгар ожесточённых боёв за Берлин, советский солдат Николай Масалов совершил героический поступок — он вынес из-под вражеского огня немецкую девочку, спасая её жизнь. Этот момент самоотверженности стал источником вдохновения для скульптора Евгения Вучетича, создавшего легендарный памятник "Воин-освободитель", установленный в 1949 году в берлинском Трептов-парке. Спустя 73 года точная копия монумента появилась и на родине героя — в Кемеровской области. Николай Масалов — простой и скромный солдат, чья слава вышла далеко за пределы Советского Союза...