Ольга Александровна

- Стёпа, ты хочешь, чтобы в нашей семье всегда был мир? - поставив перед мужем тарелку с дымящим огненным борщом, спросила Авдотья. Стёпа запустил ложку в банку с густой сметаной, подцепил, вывернул в борщ, размешал белое с красным, исходя слюной от аппетитного запаха. - Хочу, конечно! Мне кажется, я все для этого делаю, Дуся. - Не все, Стёп. - А что ещё? - Сказать? - Ну, скажи. - Нам с тобой нужно обвенчаться! - Что? - Обвенчаться, Стёпа! Ты ведь крещёный? - Конечно. - Ну, вот! Будем ещё и венчанные...

Погода резко испортилась. Холодный дождик с ветром поливал продрогшую землю. А бабушка Нюра радовалась: - Это хорошо, Люся! На следующий год будет много ягод и яблок. Напитается земля влагой. Такой дождик называется зарядковый. Раньше-то, если дождей не было осенью, мы поливали и яблони, и вишни, и смородину. - Сколько всего ты знаешь бабулечка. Мама сказала, что мы с ней завтра в церковь пойдем. Под дождем идти не очень приятно. - А тебе бы все только приятно было. Ничего, не сахарные, дойдем. - А ты с нами тоже пойдешь? - Пойду потихоньку...

Люська и представить себе не могла пару месяцев назад, как переменится ее собственная жизнь, и жизнь в ее семье. Замков на дверь вешать не надо, мать к ней относится с уважением, советуется. Девочка чувствовала в такие моменты себя даже неловко. И все из-за бабушки Нюриных советов, которым Авдотья теперь следовала неукоснительно. Каждый раз, когда кололи свинью, выделяла кусок для старушки. "Пусть ест, божий одуванчик! У нас не будет," - думала она. Люське бегать к бабе Нюре никто не запрещал, а даже наоборот...

Взахлёб рассказывала подруга Ларисы Тамара о том, как вел себя Стёпа в клубе, какой был весёлый и довольный, как купил детям и жене лимонад с коржиками а сам выпил бутылку пива, Лариса с каждым новым словом делалась все мрачнее. - Ну, погоди, Степушка! Я тебе устрою веселую жизнь. А Степан и не думал уже о Ларисиных прелестях. Авдотья по рецепту бабы Нюры заваривала ему травку, успокаивающую его лишний пыл. На кой леший ему бегать по посадкам, по огородам пробираться к Ларискиной хате? Ему и дома хорошо...

Авдотья смотрела на мужа. Мысли метались в её воспаленном мозгу: "Как быть? Выгнать Степана? Дом-то её родителей. Но ведь подберут в один момент. Сделать вид, что ничего не произошло, тоже нельзя." - Вот что, Стёпа, если ты ещё хоть раз придёшь поздно, я пойду к председателю. Пусть тебя пропесочат на собрании. Стыдно будет, небось? А,если узнаю, что у тебя зазноба появилась, пеняй на себя. Я вам устрою! Ты меня знаешь. - Клянусь кем угодно, Дуся, никого у меня нет, - замотал головой нашкодивший муж...

Люське повезло. В их семье любили грибы. Матери с отцо́м за ними ходить было некогда. Мальчишек не заставишь. Вот и оставалась вся надежда на Люську. Услышав от колхозниц, кто сколько набрал грибов, Авдотья отправляла в лесок младшую дочку, поручив домашнее хозяйство сыновьям. Люська для солидности хмурилась, как будто ей не хотелось. А у самой сердце чуть не выскакивало из груди от предвкушения. Для нее собирание грибов в лесу было праздником. Частенько к ней присоединялась и бабушка Нюра. Тогда они ходили недалеко, в посадки, отделяющие картофельное поле от гречишного...

- Опять у бабки торчала? А поросята не кормлены? - зашедшая в дом мать, с порога начала воспитывать Люську. - Да ты что, мам? Кормила я их. - Знаю я, как ты кормишь! Котам поди все скормила. Вон какие жирные носятся! - Так они мышами питаются. Со всей округи в наш хлев мыши бегут. Зачем кошкам поросячья еда?- убеждала Авдотью дочка, а сама вспоминала горящие кошачьи глаза,наблюдающие за чавканьем свинюшек. Как только те, наевшись, отходили от кормушки, коты тут как тут. Люська крошила им кусочки сала в мешанку, и кошки съедали все подчистую...

Люська любила бабку Нюру за весёлый нрав. Все село знало про причуды старушки. Придя в магазин, она высматривала мужчину посолиднее, директора школы либо председателя колхоза, и со стонами: "Ох, ох! Мне плохо!" - падала прямо в руки ошалевшему начальнику. Пока он ее вел до скамеечки, бабулька успевала с ним познакомиться и о чем-нибудь попросить. Наблюдавшие этот спектакль веселились от души. Люське тоже однажды посчастливилось видеть это представление. - Бабушка Нюра, а если бы Иван Егорыч тебя не успел поймать? Ведь расшиблась бы! - А я все рассчитала, Люсек! Да и народа было много...

Как получилась такая добрая девчонка у куркулей Авдотьи и Степана, никому в селе не было понятно. В семье Кострикиных было трое детей. Старшие братья погодки Антон и Сергей были в родителей, жадные, подозрительные. В школе держались особняком. А их младшая сестрёнка Люська славилась своей добротой, жалела и кутенка, и котенка, и воробьишку, выпавшего из гнезда. А в кошках она души не чаяла, поэтому звали Люську в селе "кошатницей". Жили Кострикины в большом доме, построенном кольцом, с закрытым от посторонних глаз двором...

Ленинград весной переполнен запахами. Пудровый запах мимозы, от которой носик Ларочки становился жёлтым. Нежный свежий запах связки тюльпанов в прозрачной воде. Весна в Ленинграде это ещё и запах свежих огурцов на улицах от корюшки, которую продавали повсюду. Саша принес домой целый килограмм этих серебряных толстеньких рыбок: - Вот! Сегодня у нас фестиваль корюшки вдобавок к Восьмому марта. Вкуснятина невообразимая эта жареная корюшка! На зубах хрустит, соком брызжет, сладкая, нежная. А запах! На весь подъезд! Весь килограмм Саша, Лара и Света съели за один присест...

Саша смотрел на девушку Андрея, одного из братьев Михайловых: " Почему ее лицо мне знакомо?" Прямой носик, красиво очерченные губы, озорной взгляд больших серых глаз... - Никак не вспомнишь, Саша? Лето, танцы в клубе рыбколхоза... Ну? - Татьяна? Лара напряглась, подозрительно поглядывая то на Сашу, то на девушку. А та весело ответила Саше. - Именно так. Поздравляю вас с законным браком. Какая вы красавица, Лариса! Не мудрено, что Александр забыл все на свете рядом с такой красоткой. - А вот и неправда! Во Вьетнаме к Саше память вернулась как раз благодаря Ларисе, - вклинился в разговор Андрей...