Евгений К.

🤔Яко с нами Бог! Все для Победы!: 📝Высокопоставленный чиновник из СССР решил посмеяться над афонским затворником. Но старец прервал 15-летний обет молчания, чтобы сказать ему всего несколько слов, которые навсегда изменили его жизнь. На Афон он плыл не молиться. Аркадий Петрович Воронов, человек в дорогом заграничном костюме, видный работник одного из идеологических ведомств, плыл на Святую Гору, как в этнографический музей. В середине шестидесятых это было делом почти неслыханным, но ему, в составе «культурной делегации», дозволили. И была у него одна, им самим выдуманная, потеха — поглядеть на настоящего «мракобеса», отшельника-безмолвника. Капитан небольшого катера, грек Янис, пропахший солью и дешёвым табаком, с уважительным трепетом рассказывал: — Пятнадцать лет, кириос Воронов, пятнадцать лет ни звука. Отец Феофан. Он дал обет за мир, чтобы не было больше войны. Только Иисусова молитва в уме, а на устах — печать. Аркадий Петрович хмыкал, глядя на бирюзовую воду Эгейского моря. «За мир он молчит... А мы ракеты строим, вот что за мир. Дикари». Келья отца Феофана была высоко на склоне, прилепленная к скале, как гнездо орлана. Пока поднимались по стёртым каменным ступеням, партийный работник задыхался — не столько от крутизны, сколько от внутреннего раздражения. Всё здесь было ему чуждо: запах кипарисов и ладана, вековая тишина, которую не нарушал даже крик чаек. Это была тишина иного порядка, густая, осмысленная. Тишина, которая его, привыкшего к гулу заседаний и треску телефонных аппаратов, судила. Внутри кельи царил полумрак. Голая каменная кладка, узкая лежанка, аналой с почерневшей от времени иконой. И он сам — отец Феофан. Воронов ожидал увидеть немощного, забитого старика, а увидел будто ссохшийся корень древнего дерева. Невысокий, с прозрачной кожей на скулах и длинной бородой, белой, как горный снег. Он сидел на низкой скамеечке, перебирая чётки, и глаз не поднимал. Казалось, он не дышал, а само время огибало его стороной. — Ну, здравствуй, отец! — нарочито бодро и громко начал Воронов, чувствуя, как скрип его дорогого пиджака оскверняет эту святыню молчания. — Гость к тебе из самой Москвы! Из будущего, можно сказать. А ты всё тут сидишь, в прошлом веке. Может, папироску? «Беломорканал»! Символ великих строек! Отшельник не шелохнулся. Его пальцы продолжали свой неспешный путь по узелкам чёток. Воронов распалялся всё больше. Это молчание было для него вызовом, пощёчиной всей его картине мира, где всё можно объяснить, разложить по полочкам и заклеймить. Он ходил по крохотной келье, почти задевая старца плечом. — Что, и вправду молчишь? А мы вот говорим. И не просто говорим — мы мир перестраиваем! Газеты, радио, съезды! Мы нового человека создаём! А ты чего создал, а? Паутину по углам? Янис-капитан, стоявший у входа, тихонько крестился и бледнел, но вмешиваться не смел. Аркадий Петрович уже упивался собственным цинизмом. Он наклонился к самому уху старца, обдав его запахом одеколона и самодовольства: — Слушай, старик, я тебе тайну открою. Бога-то нет. Мы проверили. В космос летали — не видели. Так что зря стараешься. Кончай свой цирк. Скажи хоть слово, а? Ну? И в этот момент случилось то, чего не ждал никто. Пальцы отшельника замерли. Он медленно, будто преодолевая толщу воды, поднял голову. И Аркадий Петрович утонул. Он утонул в этих глазах. В них не было ни гнева, ни осуждения. В них была такая бездонная, такая древняя скорбь и любовь, что у Воронова на миг перехватило дыхание. Губы старца, не знавшие слов пятнадцать лет, с трудом разлепились. И он произнёс, тихо, но так отчётливо, что, казалось, зазвенели камни кельи: — Не Аркадий ты… Михаил. Воронов вздрогнул, как от удара. Михаилом его крестили в детстве, в разорённой послереволюционной церкви. Об этом не знал никто. Он сам вытравил это имя из памяти калёным железом, как постыдное клеймо. А старец продолжал, глядя не на него, а будто сквозь него, в страшный, запертый на все замки чулан его души: — Зачем же ты на Димитрия написал, Михаил? В тридцать седьмом… Он же другом тебе был. Продолжение⤵️

Март 1917-го. А, может, февраль. В купе поезда двое: царь и Христос. Бог говорит: -Ты должен уйти. Они тебя не хотят. -Но ведь... -Они и Меня больше не хотят. Молчат. Долго. А потом царь говорит: -Послушай. Ведь мы побеждаем в этой войне. Сильнее России нет больше никого. Наш десант стоит на Босфоре. Святая Земля - Твоя Родина, - станет, частью России... Посмотри, сколько нас, посмотри, как мы богаты, как быстро растём, посмотри, сколько сделано, и сколько ещё дел. Невпроворот. Как я уйду? Опять молчат. И потом Бог, тяжело так, говорит: -Они потеряют это всё. Всё, что построил ты, твой дом, твои родители и их родители - всё, что вы дали им... будет у них отнято. Твоя любимая страна, - она и Моя любимая страна, - красивее её не было в истории, здесь было столько Моих... но теперь все уйдут. Россия станет холодной пустыней. И не будет уже больше никогда таких стран. Снег тихо ложится в псковскую ночь за окном. Царь решает ещё спросить, хотя, кажется, знает ответ: - Почему они поверили этому? Каких ещё свобод им не достаёт? Почему они поверили такой очевидной лжи? Ведь за этой "свободой" - плен. Плен и грабёж. Плен и разорение. Плен и кровь. Почему они погнали Тебя? Ведь я столько просил Тебя быть с нами, ведь я столько просил... - Посмотри, - говорит Бог, - видишь что тут со Мной? - Да, это Крест. - Мне тяжело, не поможешь донести? - А куда нести, Господи? Куда Ты идёшь? - Я иду на Голгофу. Пойдём вместе? И они выходят на пустой холодный тёмный перрон. Крест большой. Тяжёлый. Но и вдвоём не легче. Их ещё долго видно. Идут они медленно, куда-то в сторону леса и неба.

"Нет ничего более гнусного и омерзительного, чем так называемые «украинцы»! Это отребье, взращенное поляками из самых гнусных отбросов русского народа (убийц, карьеристов, пресмыкающейся перед властью интеллигенции), готово за власть и доходное место убить собственных отца и мать! Эти выродки готовы разорвать своих соплеменников, и даже не ради выгоды, а ради удовлетворения своих низменных инстинктов, для них не существует для них не существует ничего святого, предательство является для них нормой жизни, они убоги умом, злобны, завистливы, хитры особой хитростью. Эти нелюди вобрали в себя все самое плохое и низменное от русских, поляков, и австрийцев, для хороших качеств в душе их не осталось места. Больше всего они ненавидят своих благодетелей, тех кто сделал им добро и готовы всячески пресмыкаться перед сильными мира сего. Они ни к чему не приспособлены и могут исполнять только примитивную работу, они никогда не смогли бы создать своего государства, множество стран гоняли их словно мячик по всей Европе, рабские инстинкты настолько въелись в них, что покрыли омерзительными язвами всю их сущность!». Отто фон Бисмарк (1815-1898)

Мэр Киева Виталик Кличко - Если человек однажды стал украинцем, он назад человеком уже никогда не станет.

Еврейская алгоритмика ростовщического порабощения! Вот: "Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдать в рост, иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост" (Второзаконие, 23 : 19). "…и будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы [и будешь господствовать над многими народами, а они над тобою не будут господствовать.]" (Второзаконие 28 : 12) "Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои, и цари их – служить тебе…, народ и царства, которые не захотят служить тебе – погибнут, и такие народы совершенно истребятся." (Исаия 60 : 10-12). сионизм это ярчайшая форма фашизма в чистом виде — открытая террористическая диктатура наиболее реакционных кругов финансового капитала.. 10 ноября 1975 года на ХХХ сессии Генеральной Ассамблеи ООН усилиями СССР (при поддержке арабских и «неприсоединившихся» стран) была принята (72 голосами при 35 против и 32 воздержавшихся) резолюция № 3379, в которой сионизм всем миром признан одной из форм расизма. Это оценка всего мирового сообщества, в которое не включают почему-то развитые страны Запада. 16 декабря 1991 года, по требованию Израиля и США, эта резолюция была отменена резолюцией 4686 Генеральной Ассамблеи ООН. За принятие резолюции проголосовало 111 государств, против — 25, воздержалось — 13. Сионизм — расистское (фашистское) еврейское движение, провозглашающее идею исключительности еврейского народа. Нацизм всегда выгоден сионизму. Другой известный сионист Вейцман однажды заявил про своих соплеменников: «Старые уйдут... Они экономическая и моральная пыль большого света... ... Сионистов всегда привлекала идеология фашизма, и они нередко поддерживали его активистов деньгами. Сионизм — расистское (фашистское) еврейское движение, провозглашающее идею исключительности еврейского народа. Сионизм - раковая опухоль планеты. Сионизм не зря признан и ООН - как фашистской античеловечной идеологией!

Люди мира всей Земли, никогда и ни при каких обстоятельствах не прощайте украинских укрАинцев! Спаси и сохрани нас всех Господь от них! Укрепи Боже и дай сил поскорее истребить всех укросадистов! Миру мир! Да здравствует Россия! Быть добру!