Непосадят.ру

За час до допроса Архимед явился к нам для напутственной беседы. Мы расположились в кафе напротив нашего офиса. Я достал «список вопросов следователя» и ответов на них. Тут надо оговориться, ведь выше я не рассказывал про тренировочный «список вопросов следователя». Подробнее о нем будет ниже, сейчас лишь уточню, что это такой документ, в котором ты (вместе с адвокатом) скрупулезно излагаешь самые страшные для тебя, самые каверзные, неудобные вопросы, причем с позиций наибольшей осведомленности допрашивающего (которой ни у кого, кроме тебя, конечно, нет). Это способ привыкнуть, приучить себя (или кого-то другого) «к страшному», очень помогает сохранять душевное равновесие, когда следователь вдруг начинает внезапно задавать вопросы, выбивающие из седла. Ведь согласитесь, стороне защиты совсем не нужно, чтобы вы или ваш свидетель теряли на допросе дар речи, заикались, краснели, бледнели, потели или как густой кисель стекали на пол по стулу.

Интерес следователя к нашему седовласому другу возник не случайно: малыш в погонах сильно хотел показаниями Архимеда разрушить одну важную для меня сделку. Дело в том, что я в качестве арбитражного управляющего вёл банкротство одной из старых фирм Архимеда, перед которой имелись долги, сильно мешавшие заказчикам моего уголовного преследования. И если бы Архимед прямо или косвенно подтвердил, что сделки не было вовсе либо она была заключена лишь для вида, мне можно было смело предъявлять обвинение.

В моём деле произошел следующий эпизод. Следователь, мальчишка, закончивший академию МВД не более двух лет назад, вызвал на допрос свидетеля - заместителя директора крупнейшей строительной компании нашей области. В тот момент это был мужчина примерно 60 лет, сухой, с острыми чертами лица, заметной вмятиной на лбу от какой-то старой травмы, копной седых прямых волос на голове, зачесанных назад. Зовут его Владимиром Витальевичем, но мы с друзьями за глаза именовали его Архимедом, во-первых, за некоторое внешнее сходство с этим знаменитым человеком, а во-вторых, за высокую техническую грамотность.

.

Лазейка, выраженная в том, что показания должны записываться дословно не всегда, а лишь «по возможности», на мой взгляд, не имеет права на жизнь, так как если человек в здравом уме говорит нечто, что потом будет положено в основу обвинения либо оправдания, следователю надо бы изловчиться и записать его показания точно, а не «как получится». Но поскольку эта норма всё-таки есть, то использоваться она должна лишь тогда, когда дословно изложить показания не представляется совершенно никакой возможности. Например, при высоких степенях косноязычия, недостаточном владении языком судопроизводства, слабоумии, любых других случаях, когда человек не способен адекватно произносить слова. Но у нас всё не так. Далеко не дословное, прошедшее через фильтр сознания следователя, изменяющее смысл до неузнаваемости изложение показаний свидетелей - самое обычное явление.

Каждому известно, что свидетели дают показания устно, то есть они произносят слова голосом, а следователь обязан записать их в протокол. Согласно пункту 2 ст. 190 УПК РФ показания допрашиваемого лица записываются от первого лица и по возможности дословно; вопросы и ответы на них записываются в той последовательности, которая имела место в ходе допроса; в протокол записываются все вопросы, в том числе и те, которые были отведены следователем или на которые отказалось отвечать допрашиваемое лицо, с указанием мотивов отвода или отказа. Думаю, что более половины заказных дел не доживали бы до предъявления обвинения и прекращались, будь это золотое правило точно воплощаемо каждый раз или если законодатель сделал бы обязательной видеозапись каждого допроса. В приведенной норме - вся соль, весь фундамент, на котором зиждется гарантия от фальсификации уголовных дел, ведь главная проблема в том, что показания свидетелей нещадно искажаются. Причем недобросовестные следователи (да и добросовестные тоже) проделывают этот фокус мастерски, прямо на глазах у самого свидетеля, понуждая его подписывать протокол и убеждая, что написанное в нем следователем по сути одно и то же с тем, что говорил свидетель.

Раньше (то есть до того, как против меня лично возбудили уголовное дело), сталкиваясь с уголовной юстицией в качестве свидетеля или представляя интересы потерпевших, я каждый раз приходил к экспрессивному выводу о том, что «В России уголовного процесса нет!», имея в виду, что УПК наш недостаточно чёток, сильно размыт и юридически несостоятелен, позволяет творить произвол. Сейчас я так не думаю. Присмотревшись к этому закону с интересом, выходящим за рамки просто работы, я понял, что процессуальный закон в России есть, он достаточно определен, в высокой степени исключает злоупотребления. И лишь такие мелочи, как массовое неверное его истолкование и повсеместное прямое нарушение на всех уровнях, сводят на нет его высокие качества.

Именно поэтому вопросы будут заранее двусмысленно сформулированы, заданы устно не так, как это зафиксируют в протоколе, а по тем нюансам, которые свидетель хотел бы рассказать сам - не будут заданы вообще, а личная инициатива поведать о чем не спрашивали будет задушена.

А вот «своими» свидетелями и, если повезет, нейтральными, можно и нужно усиленно заниматься. Ни в коем случае нельзя рассчитывать на то, что дружественный тебе человек пойдёт к следователю и расскажет «все как было». Нет. Не расскажет. И не потому, что он испугался (а это запросто и даже обязательно) или, скажем, он тупой (тоже случается), а потому, что ему этого сделать не дадут. Не воспримите за клевету на «органы», но не дадут и точка. Как не дадут? Очень просто не дадут - поверь, они умеют не дать. Следователь не дурак (это вот тоже себе «в граните отлейте»), и он заранее знает, что именно ему выспрашивать у свидетеля и что этот свидетель примерно будет отвечать.

Со свидетелями надо работать. Пусть эти слова в вашем сознании, как говорят, «в граните отливаются». Естественно, свидетелей, мотивированных против тебя, не затащить под своё одеяло - более того, это ещё и очень опасно. Поэтому никогда не лезь заигрывать с заведомо враждебными свидетелями: если об этом узнает следователь (из диктофонной записи, сделанной этим же свидетелем, например), тебе мигом заменят подписку на стражу, потому что ты занимаешься зловредным давлением на участников судопроизводства, искажением хода и результатов следствия.

Свидетель - фигура в уголовном процессе обязательная. Следователь обязан расспросить у всех, кто хоть как-то мог что-нибудь видеть, слышать, знать, всё, что они могут пояснить. Особенно когда доказательств не хватает или они складываются в пользу подозреваемого. Если следователь отрабатывает заказ (или его начальство отрабатывает, а он лишь послушно исполняет его волю), то свидетели обвинения будут подробно допрошены с фиксацией каждого движения брови в протоколе, а нейтральные либо со стороны защиты - по возможности дезориентированы, запуганы с максимальным искажением всего, что они скажут.

Анонс! В ближайшее время опубликую посты, посвященные такой важной фигуре в каждом уголовном деле, как свидетель: «свои» и «чужие» свидетели, как с ними работать, как органы искажают показания и что с этим делать.