Памяти поэта В.А. Малькова

Царица лютая, где нежности нашла? В последний раз шальные чары: стряхнула, трепетно дыша, с прозрачных плеч наряд венчалый. Истома грустная, давно ли я отвык жестоко кутаться в неверье? И вот нежданно снова вы на ложе утреннем апреля. Коварство женское? Ну зря вы, право, зря. Презрев сурово вашу волю, перед сплошной вуалью зла да сердцем вдруг растаять, что ли? А может, гордая, опомнились теперь? Довольно хладной страстью жили...

Письмо к брату Здравствуй, брат, пишу в своей глуши, расстоянье вехой мысли мечу. Магистраль мы с двух сторон вершим, медленно, но движемся навстречу. Сколько нам до шумного стола? До житейски – немудро́й беседы? Может быть полгода, может, два – суть не в том. А, может быть, и в этом. И всей жизнью спишется сполна, если двое, наливая полный, за янтарной радостью вина трудную дорогу свою вспомнят. Впрочем, это мудрено забыть, трудным было жёсткое начало. Вспомни, как палаточный наш быт вьюги запоздалые венчали...

Про чёрта 1. Не так уж страшен чёрт, как размалёван иногда бывает. Бедняга – чёрт, конечно, это знает, но что поделаешь, таков уж есть народ. Внуши ему, что чёрт - совсем не чёрт, что он как все, да только хвост мешает. Из-за него у чёрта вся беда. Вот если б он родился без хвоста, кто б отличил его тогда от смертных? Прожил бы век свой тихо, неприметно, и свету божьему, и солнцу был бы рад, и век не знал бы, что такое ад. Но, как назло, и папа был хвостатый, и дед, и предок… Как теперь тут быть?...

И осыпется снег с потревоженной ветки, и мечты прилетят в новогодние сны, и качнутся легонько усталые стрелки, чтобы Нового года разматывать дни. Погоди, не спеши, торопливое время, дай немножко опомниться. Разве давно грозы первой любви надо мною гремели, били молнии глаз, зажигая огнём. А теперь… надо мной скучно воют метели, я- великий, пред временем горестно сник. И мечты журавлями к теплу улетели, а без них я бездушен, безлик. Мне бы тоже к теплу. Тело, губы...

По улице только протиснуться боком: болонки шныряют по улицам бойко. Четвероногие милые твари перенаводнили собой тротуары. Словом обмолвиться хочется – не с кем, и я подзываю лохматого Рэкса. Скажи откровенно, доверчивый пудель, куда подевались из города люди? Аукаю – тщетно, и хочется плакать. А, может, с болонкой по жизни погавкать? Промчаться по городу на четвереньках… Но я - человек и хочу к человекам. Покинуть бы эти квартирные стены, уехать с соседом в ковыльные степи, с дивчиной – кручиной столкнуться глазами, да вспомнить всё то, что не досказали...

Сидоров Виктор, бамовец, друг В.А. Малькова, весёлый и жизнерадостный человек, душа компании, на БАМе работал водителем, приехал на стройку из Белоруссии. Про него говорили, что при одном только виде его, на лице невольно появлялась улыбка. Был талантливым конструктором, находясь на БАМе из подручных запчастей и материалов собирал аэросани, упоминание об этом есть и в этом стихотворении. Витьке Сидору дали премию. Получил, посчитал, просадил. Кто-то Витьке прямого левого вон какой фингал посадил...

И придёт, и доброй милой лаской проплывёт по памяти моей медленная бабушкина сказка в несказа́нной прелести своей. И уснувший колдовскою ночью, вдруг до боли близок и знаком, засмеётся звонкий колокольчик под моим заждавшимся окном. И...

Хочу дарить тебе подарки небывалые. Ты хочешь солнце? Майскую зарю? А хочешь небо с облачками малыми? Так я тебе и небо подарю. Июльскую заманчивую небыль во всей её размашистой красе? А ты ответишь: - А зачем мне небо? Зачем одной? Пусть обнимает всех. Я соглашусь бесспорно и покорно. Давно бы мне характер твой узнать. Тебе – да в море синее со штормом, девятый вал за гриву потрепать. Ну, что ж, дарю, ни много и не мало, все бури, грозы, штормы и дожди, все сто ветров и горные обвалы… А ты мне тихо скажешь: - Подожди...

В тисках раздумий, как под грубой пыткой трещит моя измученная плоть. В прогрессе – миг, во времени – улитка. Я – ген, я – атом, доброта и злость. А по сему я вечен. Притязанья мне предъявлять резон ли бытию? Пускай, и я от древней обезьяны, как сам святой от духа как – нибудь. Хоть от рептилии. Не в этом соль исканий, не в этом подноготная вершин...

Человек свалился с луны. Но вряд ли люди в извечной занятости заметили, что рядом живёт человек со странностями. Он жил и подметил: в контрасте с тысячью разных слов вокруг произносят часто слово одно – любовь. Любовь? Что же это такое? Повисла в ночи луна. Сидят на скамеечке двое, он и она. Улыбки, совсем одинаковые, матовый свет сроднил. «Спрошу я у них, однако,» - решил человек с Луны. - Скажите, - воззвал в отчаяньи, - что такое любовь? Парень пожал плечами и бровь изогнул дугой. А девушка, будто си́лясь понять, шутят тут или нет: - Вы что же? С Луны свалились? И засмеялась вслед...

Над рекой тишина осторожная, из тумана плывёт заря. Вдруг… сынишка кричит восторженно: - Папка! Я поймал пескаря! Ох, и радости. И вприпрыжку он ко мне босиком по росе, и взошедшее солнце рыжее, улыбнулось ему вослед. Жизнь моя – предрассветная зорька...

В зелёные синусы сопок, в пары́ фиолетовых пашен, с огромного неба Востока дожди очертелые пляшут. Вприсядку, с притопом, с прихлопом, как сельские парни на свадьбе. По травам, причёскам, по бёдрам, прозрачным на контуре платьем. Зовут мою молодость в лето сквозь вспышки весеннего дня. Смотрю – обновляют планету, а с ней заодно и меня. Забыться да вспомнить былое, войти в разудалый их круг, избить о колени до боли усталость зудящую рук...