Амелия Харт. Рассказы.

Камера выключилась. В маленькой, пропахшей дешевым кофе и надеждами, комнатке повисла тишина, нарушаемая лишь гулом старого кондиционера. Александр, молодой режиссер, сидел, уставившись в монитор, будто пытаясь вытянуть из него остатки вдохновения. На экране застыл кадр – заплаканное лицо главной героини, растворяющееся в полумраке. – Ну что? – спросила Мария, его бессменная оператор и лучшая подруга. Она откинулась на спинку шаткого стула, потирая уставшие глаза. – Не знаю, – пробормотал Александр, отводя взгляд...

Город Клифтон был раной, гноящейся под солнцем. Когда-то процветающий центр торговли, он превратился в декорацию к апокалипсису, где власть принадлежала не закону, а тем, кто умел платить. Коррупция пропитала каждый камень, каждый переулок, каждый вздох Клифтона, отравляя жизни обычных людей. Имя, которое шептали в темных углах, имя, которое вселяло страх и надежду, было – Багряный. Настя, двадцати пяти лет, с глазами цвета грозового неба и волосами, заплетенными в толстую косу, была одним из призраков Клифтона...

Город дышал предзакатным теплом. Солнце, клонясь к горизонту, окрашивало верхушки небоскребов в багряные и золотые тона. Анна спешила на встречу с подругой, нервно поправляя лямку сумки на плече. Она опаздывала, как всегда. Вечный цейтнот, вечная гонка за временем – вот ее жизнь в последние несколько лет. Работа в рекламном агентстве высасывала все соки, оставляя лишь тусклую тень от прежней жизнерадостной Ани. Она торопливо миновала сквер, стараясь не смотреть на парочки, неспешно прогуливающиеся под руку...

Солнце заливало своими лучами узкие улочки Праги, играя бликами на брусчатке. Анна, сбежавшая от серой рутины московского офиса на неделю, чтобы вдохнуть воздух свободы и истории, шла, рассеянно рассматривая витрины сувенирных лавок. Она только что вышла из кофейни, где безуспешно пыталась перевести сложную фразу из путеводителя, и теперь просто отдалась течению, позволяя очарованию города вести ее за собой. Внезапно, из-за угла выскочил велосипедист, сбивший ее с ног. Анна с криком рухнула на мостовую, выронив из рук круассан и путеводитель...

Солнце лилось сквозь витражное окно, окрашивая пылинки в воздухе в золотистый цвет. Эмилия, в своем кремовом платье, казалась частью этой картины, сотканной из света и нежности. Она стояла у окна, вглядываясь в далекий горизонт, где море сливалось с небом. Ее тонкие плечи чуть вздрагивали, выдавая волнение, которое она старалась скрыть. За ее спиной, в полумраке библиотеки, сидел Александр. Он смотрел на нее, стараясь запомнить каждую деталь: изгиб шеи, чуть тронутый солнцем, мягкий профиль, задумчивое выражение глаз...

Солнце лениво выглядывало из-за кромки леса, окрашивая золотом росу на траве. На широкой, расчищенной поляне, где еще совсем недавно росли густые заросли кустарника, царила оживленная суета. Десяток человек, одетых в рабочую одежду, сновали туда-сюда, кто с пилами и молотками, кто с лопатами и ведрами. Воздух был наполнен запахом свежей древесины, земли и горячего кофе. Это был не просто строительный объект, это был символ мечты, воплощающийся в реальность: строительство общего дома. Во главе всего...

Катя стояла на краю крыши, прикрывая глаза от порывистого ветра. Город простирался под ней, как океан огней, мерцающий и безграничный. Миллионы жизней, миллионы историй, переплетающихся в хаотичном, но завораживающем танце. И среди всего этого великолепия она чувствовала себя до боли одинокой. Неожиданно скрипнула дверь, и на крышу вышел мужчина. Высокий, в темном пальто, он казался частью ночи. – Красивый вид, правда? – произнес он, его голос был низким и спокойным. Катя вздрогнула, не ожидая никого увидеть...

В маленьком, тихом городке, затерянном среди холмов и полей, жил старик по имени Игнатий. Местные жители прозвали его “Ворчуном Игнатом” и обходили стороной. Игнатий жил в покосившейся хижине на окраине, окруженной запущенным садом, в котором, казалось, увядали не только цветы, но и сама жизнь. Он был известен своим угрюмым видом, резкими замечаниями и постоянным недовольством всем и вся. Игнатий был одинок. Его жена давно умерла, а дети, повзрослев, разъехались по большим городам, редко навещая его...

Солнце нещадно палило, заливая стадион жаром и светом. Воздух дрожал от напряжения, смешанного с предвкушением. Десятки спортсменов разминались, готовясь к финальному забегу на 400 метров, главному событию Национального Чемпионата по легкой атлетике. Среди них был и Андрей, молодой, амбициозный бегун, для которого этот забег мог стать пропуском в большой спорт. Андрей нервно переминался с ноги на ногу, чувствуя, как пот стекает по вискам. Он посмотрел на трибуны, заполненные ревущей толпой. Попытался...

В комнате, пропахшей лавандой и старым деревом, царил полумрак. За окном шелестел осенний ветер, срывая последние листья с багряных кленов. У камина, потрескивая дровами, сидела старенькая бабушка Анна. Морщинистое лицо, испещренное паутинкой морщин, светилось мягкой улыбкой. Вокруг нее, на пушистом ковре, расположились двое внуков: десятилетний Максим и семилетняя София. Их глаза, полные любопытства, были устремлены на бабушку. – Бабуль, а расскажи нам про свою жизнь! – попросил Максим, ероша светлые волосы...

Шум в квартире стоял такой, что казалось, сейчас лопнут все люстры. Алекс прислонился к стене, пытаясь хоть немного абстрагироваться от какофонии звуков: громкой музыки, смеха, обрывков разговоров. Он не особо любил вечеринки, но друг, Макс, настоял. “Тебе нужно развеяться, братан! Перестань вариться в своем коде. Вылезай из берлоги!” – вот что он услышал от Макса вчера вечером. И вот он здесь, в этой берлоге, набитой незнакомыми людьми. В руках у Алекса была недопитая банка пива, и он машинально рассматривал конденсат, стекающий по холодному металлу...

Солнце сквозь неплотно задернутые шторы падало на лицо Ани, вырисовывая золотистый контур на щеке. Она лежала неподвижно, прислушиваясь к сонной тишине квартиры. Через пару часов в эту тишину ворвется утренний хаос: крики проснувшейся Маши, шум льющейся воды в ванной, запах подгоревших тостов. Аня вздохнула. Сегодня был особенный день. Ей тридцать два, и она чувствует себя старше на все десять. Слишком много обязанностей, слишком мало времени на себя. И постоянное, гложущее чувство вины. Она посмотрела на спящую рядом Машу, свернувшуюся калачиком под одеялом...