Нет мелочей, есть подробности

Наверное, ко всему человек может привыкнуть – к радости, к сытости, безденежью, одиночеству. Даже, как ни странно, к боли. Просто когда что-то в твоей жизни присутствует непрерывно-постоянно, воспринимается несколько иначе, чем если бы это случалось эпизодически. Живу странной и непривычной для себя жизнью. Да и жизнь, в сущности, словно и не моя вовсе – дом полон не моих вещей, не моих запахов, не моих звуков. Думаю, что если бы у дочери был характер помягче, всем было бы легче и удобнее. Но, как говорится, что выросло, то выросло...

Вот так бывает – живёшь своей устоявшейся, размеренной жизнью, которая не сказать, что яркая и блестящая, но она твоя – неспешная и предсказуемая. В ней есть пасмурные дни и солнце. Есть дни, когда радуешься каждой минуте, а есть такие, когда не знаешь, куда себя деть от боли. Есть добрые разговоры с ребёнком, у которого тоже своя, взрослая жизнь, своя ответственная работа и какие-то бытовые неурядицы (куда ж без них!) А есть такие недопонимания и нестыковки с близкими людьми, что начинаешь проваливаться в депрессию и думать, что жизнь прожита напрасно...

В день встречи Василина Анисимовна взглянула на себя в зеркало, собираясь осуществить небольшую корректировку лица. Увиденное отражение было, на её взгляд, не очень – лёгкая припухлость под глазами и две вертикальные морщинки между бровями, делающие лицо строже. - Так ему и надо! – подумала ВА и передумала подводить глаза и подкрашивать губы. Фёдор Михайлович был уже на месте. Напрасно Василина Анисимовна решила ориентироваться на пышность и кудрявость шевелюры – навстречу ей шагнул ну очень крупный...

Прошло два дня. Василина Анисимовна успела прочно забыть про Фёдора Михайловича с его предложением познакомиться, но неожиданно он напомнил о себе новым объёмным сообщением. Тон его был немного обиженный, с налётом лёгкого ехидства. Из послания она узнала, что вежливые люди обычно на сообщения отвечают, и что в её возрасте нужно радоваться, когда на тебя обращает внимание взрослый состоявшийся мужчина. И вообще, нормальные женщины не выкобениваются, а получив приглашение встретиться, бегом бегут...

Тот вечер ничем не отличался от множества предыдущих – Василина Анисимовна приятно коротала время за просмотром очередной мелодрамы. Момент был исключительно важный – владелец заводов-газет-пароходов очень удачно встретил деревенскую девушку, которая не смогла поступить куда-то там, а домой ехать не могла, чтобы не расстраивать свою многодетную семью. Она одиноко сидела поздним вечером на остановке, не зная, что последний автобус уехал два часа назад. А этот небедный мужчина как раз проезжал мимо на своём Бентли...

Василина Анисимовна отдыхала от деревни. Да, оказывается, и от жизни в гостях тоже надо отдыхать! После борьбы с пылью, накопившейся за время её отсутствия, начался приятный период ничегонеделания. Не то, чтобы она спала с утра до вечера, нет. Просто в интернете были обнаружены залежи увлекательного и познавательного, которые поглощались с интересом и в больших объёмах. Ещё ей нравилось ходить на базарчик, который был через дорогу от её дома. Там можно было задёшево купить слегка помятые фрукты и ягоды, которые она скрещивала друг с другом...

Василина Анисимовна не ожидала, что так сильно соскучилась по своей квартире. Когда медленно поворачивала ключ, сердце забилось сильнее. Осторожно вошла и огляделась. Всё было как всегда, всё стояло на своих местах. Она села у кухонного окна – даже люди внизу, казалось, всё те же, и всё так же торопились по своим неотложным делам. - Как же хорошо дома! – тихо произнесла она. - Если хорошо, то почему так долго не приезжала? – раздался за спиной ворчливый голосок – Моисеич бочкОм подошёл и внимательно взглянул ей в лицо, словно проверял – она ли это? Потом прижался к её ногам и затих...

Дни шли своим чередом. Борис Иванович заходил по вечерам всё чаще. Приходил обычно не с пустыми руками – то вяленой рыбки принесёт, наловленной своими руками, то необыкновенно сладких груш с румяными боками, то крупного сизого терна. Василина Анисимовна стала замечать, что когда он смотрел на Машу, во взгляде его появлялась такая теплота и нежность, что ей становилось неловко, и она торопливо отводила глаза. Словно подглядела то, что было не ей предназначено. Но Маша, казалось, ничего не замечала – была как обычно приветлива и рада ему, как всякому гостю...

Лето перевалило за макушку. Ягоды на кустах созрели, вишня налилась и потемнела. Пришла пора запасы на зиму делать. Начали с Грушовки – яблоня уже не могла выдержать весь урожай, много яблок лежало под деревом. С утра пораньше они намыли большой таз яблок, сели порезали их и разложили на жаре, прикрыв марлей. На другой день снова набрали яблок и сварили много варенья для начинки - в пирожки и пироги. Потом очередь дошла до вишни и смородины. В кухне выстроились в ряд банки с вареньем, а под жарким солнцем вялилась вишня без косточек...

Лето потихоньку двигалось к середине. Стояла жара, наливалась черным цветом смородина, рдела вишня, созрели летние яблоки на Московской грушовке. Были они крупные, красно-полосатые, с брызжущим соком, как раскусишь, и очень сладкие. В выходные приехали Олег с Леной. Сразу стало шумно и весело. - Как же хорошо здесь, я с этой работой уже и забыл, какая красота бывает! Он по-хозяйски обошёл двор. Потом достал инструменты и ликвидировал «следы разрухи», как он их называл – прибил отошедшие кое-где доски и скосил бурьян за сараем...

Дела потихоньку продвигались. Переделав всё самое необходимое, вторую половину дня, когда самое солнце и на улице духота, они обычно проводили за столом в тени старой яблони. Маша что-то вязала, а ВА читала или просто думала, наслаждаясь душистым воздухом, мельканием стрекоз и бабочек, редким лаем и петушиными криками, доносящимися издалека. Нередко к ним присоединялась соседка Маша с очередным пирогом. И никакие уговоры, что у них всё есть и они не голодают, на неё не действовали – из нарядного льняного полотенца извлекался очередной пирог или тарелка с румяными пирожками...

Ехали около двух часов. У Сергея потихоньку мурлыкало радио, но оно не мешало думать. А думалось каждому про своё. Маша, наблюдая тянувшиеся за окном зеленеющие поля и пригорки, потихоньку грустила – как она теперь будет, без Кости? В доме, где каждая вещь помнит его руки и его голос. Василина Анисимовна тоже смотрела в окно, но мысли были другие. Какой простор! Красиво как! И ещё она удивлялась – жила не тужила, совсем одна, а теперь словно влилась в чужую неизвестную жизнь. И пока для себя не...