Свечной Воришка

- Как тебе такое, Гарник? А? Гарник молчал, вылупив глаза и царапая губу ногтями. - Я продолжу чтение! А ты подумай, Гарник, с кем ты засыпаешь в одном доме. Даже мои родственники не смогли б такое сочинить: «Человек погладил голову, касаясь грязной пятернёй её щеки. Потом взял двумя руками и прижал к груди. Его всё ещё тошнило, он давился и отплёвывался, жалко подвывая. Я подошла к нему, он сидел в пол-оборота. Необычно было знать, что он больше никогда не встанет со своих колен. И причиной этого будем мы: я, жалкий человек, и то...

Середина апреля, а солнечных дней пока что - по пальцам пересчитать! Но я не отчаиваюсь, и стремлюсь добавить в свою жизнь весенних мотивов. Конечно же, в первую очередь это касается еды. Ем больше овощей, делаю из них салаты. Иногда к капусте и свёкле с маминого огорода докупаем с Максом в магазине сладкий перец, пару огурцов или помидоров. Зеленый салат, или даже микс разной зелени. Польза от овощей и зеленушки из магазина вряд ли будет велика, но без них уже становится как-то грустно. Кстати,...

- Гарник, друг! Подойди ко мне! Я зачитаю! Послушай, что пишет твоя мать! Гарник потер пальцем мой лоб между бровями. Наверное, это означало: "Не хмурься и не раздражайся!" Но я продолжала. - Послушай, Гарник! Пусть тебе тоже станет... не по себе: "Лес напоминал мне чёрные врата. Огромные, скрипящие, готовые впустить того, кто уже видел тьму. Видел её и не боялся. Я простояла в стороне от леса несколько ночей, наблюдая. Пока тот человек всё-таки не появился. У него было белое, сухое и отвердевшее лицо...

Пришла весна и я начала оживать! Вчера мы с Максимом ходили в поликлинику, чтобы закрыть его больничный . Ну и заодно прогулялись под солнышком . У Макса была затяжная болезнь, которой переболели сейчас почти все (с температурой, ломотой в ногах, дикой слабостью и кашлем, от которого уже болела голова). Слава Богу, всё закончилось. Перед тем, как отправиться в путь, я полюбовалась своим луком на подоконнике. Мама отдала мне мелкие подсыхающие луковки, и я решила прорастить их для "Весеннего салата"!...

- Седа... Ты понаписывала жуткую хрень... Она очень страшная. Это... Это похоже на книгу о дьяволе... Как такое из тебя пролилось?! Знаешь, мне не нравится начало... - Когда я выглядела молодой, и Гарника ещё на свете не было, я познакомилась здесь со старухой. Она жила в нашем лесу. Старуха не была ни родственницей мне, ни подругой. Ни мне, ни моей матери. Мать тоже растила меня одну, как я своего Гарника. Гарник у меня красивым вышел, может оттого ты с ним и дружишь. Хоть он говорить не может, и глухой...

- Вставай! Рената, слышишь? Тебя на улице ждёт какая-то подруга. С каких пор ты дружишь с тётками? Она взрослая. И выглядит… жутко. - Это наша соседка. Она ведьма. Я играю с её сыном. У меня нет настроения и ты мне надоела. - Ты хамка, Рената. А у меня никогда нет сил, чтобы наказать тебя. В целом, я думаю, что ты заслуживаешь оплеухи. Или отсидки в чулане или подвале. Без света и своих книжек. До самой ночи. - Делай, что хочешь. И тут я поняла, у кого Герман научился кривляться. Мать сморщила лицо, и стала похожа на старую макаку...

В лёгких почти закончился воздух. Мой крик оборвался. Вдох… и вместо кислорода я затягиваю носом воду и песок. Носоглотку жжёт, я давлюсь и кашляю. В рот набивается мокрая грязь, и воздуха мне больше не найти. Я готовлюсь к смерти. Уж лучше так, чем если бы меня сожрал тот страшный демон, прожевав мои кусочки на тысяче гнилых зубов. Я готова, я сейчас усну. Но всё опять идёт не так, как ожидалось. Может, смерти скучно, когда ты не боишься и совсем не борешься? Я не знаю, может, в этом главная причина,...

Я стояла в лесу, под густым и чёрным дождём, возле того самого, знакомого мне места - «огненного» треугольника из брёвен. Был рассвет, и от холода из ноздрей и рта валил серый пар на выдохе. Листья деревьев и хвойные иголки дрожали под льющейся с небес жижей, которая, видимо, выбралась из моей комнаты наружу. Вначале я не слышала ничего, кроме звуков жизни, которые издавал обычно лес. Потом они затихли, и меня как будто погрузили в пустоту. Это был дурной знак. Что-то… или кто-то… приблизился ко мне...

Ночь снова была беспокойной. Каждый час я просыпалась из-за непонятной горечи, что заполняла рот. А в 3.16 меня разбудил резкий приступ боли в животе, и желание уснуть я потеряла полностью. Просто села на кровати, поджав ноги, прислоняя голову к стене. Посреди моей комнаты образовался серо-желтый островок мутного лунного света. На нём я увидела чёрную лужу. Прямо на моих глазах она становилась шире и полнее. Странно, потолок был сух и чист... Чёрная жижа, казалось, вытекала из щелей между половицами...

Возвращаться домой сразу мне не захотелось. И я стала бродить вдоль дороги, которая пролегала за нашим забором и делила пригород на две части. Ноги носили меня туда-сюда. Попутно, с огромным увлечением, я успевала с играть с ветками и камнями, что валялись на земле. Слава богу, меня никто не искал. Герман обо мне забыл, а родители, которые должны были вернуться со своих работ, были чем-то заняты. Но сумерки всё-таки решили загнать меня домой: стало холодно и влажный ветер начал жечь кожу. Не зря некая сила удерживала меня на улице так долго...

Солнце било в окна, насквозь пронизывая тюли на кухне у "жабы". - Я сейчас прикрою шторы. Вижу, ты не любишь солнце, морщишься сидишь… - сказала Седа. - Ты не выглядишь довольной. - Да... От солнца мне глаза болят. Потому я и люблю бывать в лесу. Там меньше света и прохладно. -Лес? Ты ходишь в лес? – «жаба» отложила нож-топорик, которым буквально за одну минуту накрошила гору лука. Не проронив при этом, кстати, ни одной слезинки. – А не боишься? Там женщину нашли. Слыхала? - Нет. - быстро ответила я...

Назавтра я как ни в чём не бывало апатично прогуливалась по двору. Слабо помнилось, что было накануне: как со мной общались врачи и тот усатый полицейский... Кажется, никаких ужасных изменений в моём организме так и не нашли. Кажется, я вполне неплохо отвечала на все их вопросы. Но сегодня мне было как-то по-особенному грустно. И эта грусть не собиралась меня покидать. Слепило солнце, и время от времени из-за него начинали слезиться глаза. Когда мне это надоело, я забралась в сарай для передышки...