Психолог Иван Лазарев, проводник в новый Мир.

Немного юмора в ленту…

В кабинет вошла элегантная женщина. Лет тридцать пять. Извинилась за опоздание, хотя стрелки на моих часах — я их прибил так, чтобы видел только я — показывали, что пришла минута в минуту. — Присаживайтесь. Я кивнул на кресло-мешок, принял у нее пиджак и повесил в шкаф. Она опустилась на край, поправила юбку, быстрым взглядом просканировала комнату и меня — как психолога и как мужчину. В уголках губ, подчеркнутых красной помадой, запряталась улыбка. Она уже всё про меня решила. — Элизабет, — представилась она и, еще раз извинившись, достала из сумки блокнот. — Я подготовила список, чтобы не терять время на выяснения моего запроса...

Элизабет. Деловая оболочка — пиджак, юбка-карандаш, идеальная укладка. Броня из расписаний, умных книг и списков вопросов к психологу. Внутри — восьмилетняя девочка, которую когда-то сломал отец, бросив их с матерью. Ее самооценка — это треснувшее зеркало. В одни дни она видит в нем неудачницу, недостойную хорошего мужчины («я ему жизнь испорчу»). В другие — пытается склеить осколки в образ холодной, самодостаточной бизнес-леди, которой никто не нужен...

Меня добила одна его реплика: — Психолог убирает у клиента иллюзии, чтобы насадить свои. — Ну, это же естественно, — попытался я возразить. — Мы все люди, все под властью своих тараканов. Он отрезал категорично: — Не должен. Работать надо из опыта клиента, а не из своего. Или ты психолог, или тоже клиент с красивым дипломом. С ним было не поспорить. Когда же разговор заходил об эзотерике, Владимир преображался. Спокойствие сменялось праведным гневом учёного, которому тыкают в нос сказкой. — Объясни мне, что такое «астрал»! Ну? Давай! — требовал он, тыча в меня пальцем. Я пытался что-то мямлить...

Май в Аркаиме — это не время года, а состояние души. Воздух дрожит от миражей: вот-вот из-за холма появится не то шаман с бубном, не то экскурсовод с мегафоном. А пыль на дорогах, кажется, состоит из молотых чакр и разочаровавшихся надежд тысяч паломников. Именно в этой сюрреалистичной обстановке я и повстречал Владимира. Сидел он на крыльце местного магазина, словно страж портала в иные миры, только вместо волшебного посоха в его руке красовался пластиковый стаканчик с подозрительным коктейлем цвета увядшей кактусовой опунции. На вкус, как я потом узнал, эта адская смесь из спирта и сока напоминала одновременно и антисептик, и детский пунш — опасное, но "просветляющее" сочетание...

Новый рассказ об Аркаиме… Владимир — «Смотрящий в небо». Тридцать лет Аркаим менялся у него на глазах: росли и рассыпались в пыль легенды, а он оставался неизменным — словно та самая глиняная статуэтка, найденная когда-то в здешней земле...

Перестань это делать Кабинет. Пахнет травами которые я залил кипятком в заварной чайник и старыми книгами, которые давно пора бы перестать пылить и начать читать. Передо мной — клиент. Назовём его Алексей. Умный, тонкий, пронзительный взгляд. И детская обида на родителей размером с КамАЗ, который он таскает за собой на тоненьком верёвочном поводке уже лет, наверное, сорок. Мы с ним, как два заезженных боксёра, уже который сеанс отрабатываем один и тот же удар: мама не долюбила, папа не научил мужественности. Я уже могу цитировать его монологи наизусть. — И вот снова, понимаешь, я провалил проект на работе, — голос его дрожит от праведного гнева...

Поймали себя на мысли, что вините родителей в своих неудачах? Поздравляю, вы нашли свою психологическую «волшебную таблетку» от ответственности. Это тот самый засаленный халат, в котором так уютно сидеть и ныть...

Для нас выезд на природу — это не пикник. Это практика. Практика осознанности и соединения. Я называю это Путь Сердца. Здесь, у реки, босыми ногами на траве, я учу детей самому главному: бережно относиться к любой форме жизни. Не потому что так надо, а потому что, прислушавшись, ты начинаешь чувствовать пульс всего живого. Ты становишься частью этого. Ты слышишь птиц, видишь труд муравьев — и понимаешь, что всё это огромный, сложный, живой организм...

— А для начала — признать, что ваша война с дочерью это ваша неоконченная война с самой собой. И с образом вашей мамы в голове. Перестаньте проецировать на девочку свой стыд и свои несбывшиеся мечты. Она — не вы. У неё своя жизнь. Возможно, с синими волосами и пирсингом. Но своя. Она ушла не с решением. Она ушла с вопросом к самой себе. А это, чёрт возьми, всегда самый главный шаг...

— Значит, так, — Мария Ивановна, клиентка номер раз на сегодня, сжала сумочку так, будто это был спасательный круг, а кабинет семейного психолога — бушующий океан. Лицо её выражало благородную скорбь и праведный гнев одновременно. — Она совершенно отбилась от рук. Не ночует дома, волосы синие, в носу эта… штука. И хамит. Постоянно! Я ей — слово, она мне — десять. Раньше же ребёнок был золотой! Я киваю, делая вид, что записываю что-то умное в блокнот. На самом деле пишу кривой домик. Главное — создать иллюзию глубокой работы. — Понимаю, — говорю. — Синие волосы — это серьёзно. Это прямо диагноз...

«Исправить ребенка?» — нет, это не ко мне. Ко мне — чтобы исправить взгляд родителя. Моя история о том, почему дочь-подросток с синими волосами — не проблема, а живое зеркало, в котором мама видит свое прошлое: свой стыд, свои страхи и несбывшиеся бунты...