*** ...Нет, я пожалуй странный человек, Другим на диво!— Быть, несмотря на наш XX век, Такой счастливой! Не слушая речей <о тайном сходстве душ,> Ни всех тому подобных басен, Всем объявлять, что у меня есть муж, Что он прекрасен. Так хвастаться фамилией Эфрон, Отмеченной в древнейшей книге Божьей, Всем объявлять: “Мне 20 лет, а он — Еще моложе!” Я с вызовом ношу его кольцо, С каким-то чувством бешеной отваги. Чрезмерно узкое его лицо Подобно шпаге. Печален рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови. Он тонок первой тонкостью ветвей, Его глаза— прекрасно-бесполезны— Под крыльями раскинутых бровей— Две бездны. Мне этого не говорил никто, Но мать его— магические звенья!— Должно быть Байрона читала до Самозабвенья. *** Когда я прочла эти стихи и кто-то спросил Макса <Волошина>, понравилось ли, он ответил: “Нет” — без объяснений. Это было первое нет на мои стихи. Поэтому мне хотелось бы знать и Ваше, и Лилино, и Петино мнение. Сейчас гроза. Страшный ливень. Где-то Кусака? У меня сегодня болит шея, к<отор>ую за ночь отдавил Кусака. Это его обычное место. Душно, спихнешь, в ответ: “Мурры” (полу-мурлыканье, полумяуканье) и он снова a la lettre [Буквально (фр.)] на шее. Из письма Марины Цветаевой к золовке Вере Эфрон, младшей сестре Сергея Эфрона 6 июня 1914 года, Крым, Коктебель
1 неделю назад