Ищу своего читателя

Книга без названия. Глава 2. Не во власти человека (Продолжение, начало dzen.ru/...39a) А дальше они пробирались ночами, шли и брели, несли себя, волокли детей, переставляя негнущиеся отекшие ноги. Ох, как же было тяжело, как их рвало и выворачивало, как днями приходилось скрываться, вжиматься в землю, в кусты, в траву, буквально сливаясь, ощущая себя кем угодно, только уже не человеком. Для Никаса всё слилось в один день и в одну ночь, и вряд ли бы он смог рассказать, как оно все было. Как долго они так шли? Да собственно куда так упорно перемещали свои тела? Как будто кто-то дал четкое указание, запрограммировал на это монотонное изнуряющее движение, а был ли в этом смысл… Им казалось, стоит остановиться и всему наступит конец. Еды давно не было, перепадали редкие поздние ягоды, заскорузлые или осклизлые грибы, редко просыпанное на убранных полях зерно. Пару раз мелькали силуэты неведомых сторожких животных, порой выдавали себя шорохами и шелестами ежи и мыши, частенько птицы с любопытством поглядывали на них в суете своих предзимних хлопот, но тут же вспархивали, не найдя ничего интересного и стоящего внимания.  А затем в один момент силы их покинули. Совсем. Напрочь. Все эти скорбные дни своего бегства все они почему –то молчали. Заплачет тихонечко ребенок, родители приголубят, покачают, утешат, а вот сказать что-то друг другу, поговорить, почему –то не получалось. Никас боялся встретиться глазами с Иванной. Была поздняя осень, и в этих краях она была окрашена совершенно в другие цвета, чем у них на ставшем таким далеком юге, незнакомые запахи тревожили и настораживали своей остротой, пронзительностью. Лес сиял красными, желтыми, какими –то немыслимыми цветами, казалось, какой-то смелый художник бросал на свою палитру одну чистую и яркую краску за другой, не особо заботясь о тонах и оттенках. И только сосны и ели вносили темную зеленую строгость и упорядоченность в это буйство цвета. Солнце исправно сияло целыми днями, но тепла давало чуть, а ночи стали нестерпимо холодными. Как ни зарывались беглецы в шуршащую листву, обматывали себя и детей в украденное тряпьё, конец был очевиден. Воздух становился всё прохладнее, ночами подмораживало так, что утрами облачка пара вырывались изо рта и никакие тесные объятия уже не согревали. Они погибали. Что-то нужно было делать, что-то нужно было.