Андрей Эйхерт

Я никогда не был драчуном. Более того, в детстве меня всегда удивляло желание некоторых сверстников ни с того ни с сего ударить или толкнуть. Как то раз будучи в первом классе, на перемене я заинтересовался ёмкостью для кипячёной воды, стоявшей в коридоре. Я попытался налить воды в алюминиевую кружку, прикованную цепочкой к металлическому баку, но у меня не получалось открыть кран непонятной конструкции. Ко мне подошёл ученик из параллельного класса и я, повернувшись к нему, думая, что он хочет помочь, получил неожиданный удар под дых...

Сразу скажу — я не знаю, почему так получилось, что дома меня никто не встретил. Учился я во второй смене и, придя из школы домой, долго стучал и в дверь, и в окно, но мне никто не открыл. Я хотел пошарить под ковриком на крыльце, где обычно прятали запасной ключ, но он примёрз к порожкам так крепко, что оторвать его не получилось. Постояв немного в растерянности возле закрытой двери, я решил подождать родителей во дворе. Но сделать это было весьма и весьма сложно — стояли сильные морозы, подкрепляемые неистовым ветром...

- Дети, скорее сюда! Смотрите, что у меня, - сказала мама, вся сияющая от радости. В руках она держала фанерный ящичек для посылок, на котором крупными буквами был написан наш адрес. - Это от дедушки Саши, из Москвы. Вам подарок на Новый год. Точнее, дедушка Саша, Александр Яковлевич Котельников, мамин папа жил не в самой Москве, а в пригороде. В посёлке под необычным названием Вилар. Вернее, я думал, что он так называется. На самом деле — это аббревиатура, образованная начальными буквами названия института, где он работал: Всесоюзный Институт Лекарственных и Ароматических Растений...

Не помню когда и как появились у нас с Мишей коньки. Самые первые - "снегурки" - крепились к валенком с помощью сыромятных ремней. Конструкция сложная, громоздкая, неудобная, но надёжная. Папа их привязывал так добротно, что я не помню, чтобы когда-либо возникали проблемы при катании. Сложнее было их отцепить от валенок - бывало накрепко примерзали, хоть в школу иди на коньках. Однако, ума не приложу, как мы умудрялись на них кататься? И главное - где? Катка по близости не было и в помине. Во дворе места не хватало, разве что по отмостке метров пять - шесть...

Сосед наш Лёнька был, в общем то, неплохим парнем. Жил он на нашей стороне улицы Кирова ниже по течению реки и со мной был всегда дружелюбен и общителен. С нами, мелюзгой, он особенно не водился, так как был старшеклассником, но всегда или пошутит, или помашет приветственно рукой, или поинтересуется — как дела. Умел расположить к себе и вызывал искреннюю симпатию среди ребятни. Короче говоря, уважал я Лёньку. Видел я его нечасто, хотя дом его стоял прямо по соседству с нашим двором. Но в этой части...

Мой родной детский сад располагался в самом начале улицы Кирова за школой номер один, где мама работала учителем физики. В основном она забирала меня домой по вечерам, или папа, если мама задерживалась с учениками. Если же они оба не могли, то за мной приходил мой старший брат Миша, учившийся в первом классе. В это трудно поверить - ведь прошло уже более полувека - но мне до сих пор снятся томительные минуты ожидания родных возле детсадовской калитки. В тёплую погоду я вместе с детьми играл во дворе напротив ворот и с надеждой поглядывал в сторону улицы...

В первые годы моей жизни старший брат Миша был для меня естественной частью мироздания, как мама, папа, солнце, небо и все прочие Божьи творения, ибо мы были с первой моей минуты практически неразлучны. Мама после моего появления на свет вышла на работу, как и положено было в те времена, через пятьдесят шесть календарных дней, то есть менее, чем через два месяца. Нас с Мишей, который старше меня на год и полтора месяца, определили в детские ясли номер два, где мы и мотали срок от звонка до звонка, который прозвенел аккурат к Мишиному трёхлетию...

Слово своё по поводу отвержения хорового пения, данное после празднования Первомая, я сдержал, хотя давалось это мне порой нелегко. Несмотря ни на какие перипетии долгое время я принципиально отказывался от любых контактов с хормейстерами, памятуя о первом неудачном для меня опыте. Так, уже будучи старшеклассником, на прослушивании в школьный хор, куда я был привлечён нашей учительницей пения помимо моего желания, я нарочно так виртуозно фальшивил, что та удивилась: -Как же ты умудряешься играть...

Нельзя сказать, чтобы я особо стремился петь в хоре, но в детские годы мне довелось столкнуться с хоровым пением и это столкновение имело двоякий характер. С одной стороны - негативный, с другой - поучительный. Мой музыкальный багаж той поры в основном состоял из произведений звучащих по радио, в кино и мультфильмах, во время застолий, наконец. Однако, решающее влияние на формирование моего музыкального вкуса оказал папин художественный свист. Причём, без всякой иронии - именно так и есть. С папиной...

Я застал ещё те благодатные времена, когда в Чле водилась рыба. Ну как рыба? Пескарь. По крайней мере, лично я другой не видел. Может быть в низовьях при впадении Члы в Егорлык заходила рыба других пород, но в нашем яру пескарь наблюдался в единственном числе. Впрочем, и в конце 60-х годов прошлого столетия их оставалось не так много. Даже удивительно, как эта мелкая, но стойкая рыбёшка умудрялась сохраняться в условиях повсеместного загрязнения и истребления. Я любил подолгу сидеть у мостика на...

- Сынок, сбегай, пожалуйста, за хлебом, - попросила мама, протягивая мне двадцать копеек, - Только побыстрее. Скоро обед, а в доме ни кусочка. Гастроном находился в десяти минутах ходьбы на центральной улице Ленина, где мы с братом были не такими уж частыми посетителями — скорее в случае необходимости, в пожарном порядке, как сегодня — то хлеба купить, то молока. Мне, правду сказать, не всегда удавалось в точности выполнить порученное дело. Как-то раз, отправившись за хлебом, я соблазнился заморским фруктом — гранатом, которым приторговывали у магазина заезжие негоцианты...

Лет до пяти - шести я не выговаривал шипящие звуки Ж и Ш. Твёрдой Р научил меня мой брат Миша, который старше меня всего на один год и полтора месяца. По словам бабули Али, он, сам будучи двухлетним мальцом, просил меня: «Скажи Андр-р-р-ей». И в конце концов добился своего. Звук Р получался довольно сносно, а вот с Ж и Ш была беда. Как я ни пыжился, как ни старался, вместо них получалась Ф, хоть плачь. Так что я лет до пяти  братишку называл не иначе, как Мифа. Особенно конфузился я и переживал во время декламации стихов...