Снежный Обсидиан

«Шелест – Боль моя… Я не знаю, как выразить свои мысли словами. Я словно Алиса Льюиса Кэрролла, третий месяц лечу в кроличью нору и не могу достигнуть дна. Я уже мечтаю разбиться. Это будет хоть и не славный, но всё же финал. Но я продолжаю падать. И вокруг меня ничего не меняется. Я так же не знаю существуешь ли ты на яву или уже только в моих воспоминаниях. Но я молюсь и верю, что ты жива. И тогда мне ещё больнее от мысли, что ты забыла нашу встречу. Тогда почему мне не удаётся забыть тебя? «Любовь, чего ты хочешь от меня? Ты в сердце, как змея, вползла украдкой, Его надеждой обольщая сладкой...

А в середине мая, они снова отправились под Угледар. И в этот раз Шелест пришлось ещё тяжелее. Не смотря на длинный отдых между заездами, усталость накапливалась и теперь ещё больше угнетало отсутствие полноценного сна. Она сражалась с желанием спать ежедневно, казалась, что просто уснёт, прямо лежа в засаде. Иногда понимала, что уснула с открытыми глазами, и приходилось больно впивать ногти себе в ладонь, чтобы продержаться ещё чуть-чуть. Не имея возможности встать и размяться, помахать руками, попрыгать наконец, чтобы разогнать кровь в теле, она выпивала все запасы кофе, которые приходили в продуктовых машинах...

В понедельник с утра, она была в штабе. И в разговорах коллег и рассказах о событиях прошлой недели смогла забыться и отвлечься. Все сослуживцы отметили, что она выглядит отдохнувшей и посвежевшей. Поблагодарили и посмеялись над её письмами. Обсудили планы по Угледару, оказалось, что вопрос уже решённый и через несколько недель они уезжают на подмогу ребятам, который с тяжёлыми боями продвигались к южным окраинам города. Она вспомнила просьбу «не лезть в пекло» и отмахнулась от этой неприятной мысли. У неё не было выбора. Она могла либо поехать со своими или уйти из бригады, но тогда какой вообще был смысл оставаться здесь? А в середине дня она нашла в ящике стола письмо от Ярослава...

Виза позвонил уже вечером, так как задержался в штабе и застал посыльного. Он был по-настоящему тронут, хотя читать рукописный текст и было для него истинным испытанием. Но кое-что ему удалось расшифровать, да, в прочем, ничего сложного в письме и не было. Он рассказал, как удивился, и что не получал писем много-много лет, а русских писем вообще никогда. Он сокрушался, что так и не смог выбраться к ней на шашлыки и уже, наверное, и не сможет, до конца её отпуска. Он спросил, как передать письмо артисту, и с какой стати, она вообще решила писать всем письма. Она, смеясь, рассказала, что артисту она пишет в ответ, а по остальным просто соскучилась...

Штабом называлась небольшая комната на 4 стола, в весёлых советских обоях и люстрой, как в библиотеке. Тобол и Виза рано не приходили и Шелест была в кабинете одна. Она предпочитала покончить со скучной писаниной пораньше и уже заканчивала отчёт по вчерашним событиям. Она пила кофе, ела овсяное печенье и не знала, что скоро её настроение поменяется не в лучшую сторону. Миша вошёл в комнату и кивнул, -Хорошо, что ты одна. -В чем дело? - напряглась Шелест -Ты едешь на тренировочную базу на 6 дней. Она поднялась и подошла к его столу, -Ты меня отстраняешь? -Да отстранишь тебя, пожалуй... Я выгоняю тебя в отпуск, считай так...

Март 2023г. Мариуполь. Россия. Уставшими глазами, она всматривалась в горизонт, где в обрывках густого тумана петляла серая дорога. Разбитая и искорёженная воронками взрывов. Да и что в этом городе было другим? Уродливая, изрытая земля, покрытая ледяной коркой, грязные, полуразрушенные дома. Здания, зияющие опалёнными дырами от тяжёлой артиллерии. Разбитый бетон, из которого вылезали, словно кривые чёрные пальцы, гнутые прутья арматуры. Да, в центре города уже возрождалась жизнь. Она начала пульсировать слабыми толчками, как только что запущенное сердце, но здесь, на подступах к городу, пейзажи оставались ужасающими...