Суслик Face

44. Задворки гуманизма. Вместо заключения. Поскольку многие не любят читать всё подряд, подведём в заключение краткие итоги рассмотрения последствий применения философских моделей, созданных на принципах гуманизма, «особого типа философского мировоззрения, в центре которого человек», для преобразования современного общества. Прежде всего необходимо отметить, что независимо от того, что кто-то думает о Человеке и его потребностях и желаниях, Человек всё равно остаётся представителем биологического вида Homo Sapiens, Человек Разумный, одного из множества других видов животных на планете. В связи с этим, в человеческом обществе, как и в популяции любых других животных, существует как минимум три уровня обратных связей: на уровне организма, на уровне семьи и на уровне общества. На самом деле их, конечно же, больше, но это базовые, без них общество деградирует и вымирает, как и любая другая популяция животных. Из этого следует, что при построении удовлетворительной научной модели развития человеческого общества и/или форм его организации нельзя пренебрегать ни одним из этих уровней обратных связей: ни личным, ни семейным, ни общественным. Любая построенная без их учета научная модель общества будет иметь ограниченную область применения (может быть пригодна для исследования каких-то отдельных взаимосвязей в обществе, может быть удобна для достижения каких-либо локальных во времени целей, стоящих перед обществом и т.п.), но в качестве Основы для строительства самого общества на долгосрочную перспективу она будет малопригодна. Тем не менее, Гегелем в начале XIX века была предпринята попытка последовательно построить модель развития форм организации человеческого общества на основе такого человекоцентристкого гуманистического подхода, для чего ему потребовалось полностью пренебречь «семейным» уровнем обратных связей, а обратные связи на уровне общества зафиксировать в виде конкретного набора «естественных прав» человека. Получившаяся в итоге форма организации общества была названа «либеральной демократией». В дальнейшем она неоднократно модифицировалась путём изменения наборов «естественных прав» человека (например, коммунизм Маркса), не затрагивая её гуманистической основы. В следствии того, что в основе либерализма (и в основе его модификации - коммунизма) лежали одни и те же человекоцентристские гуманистические идеи, оба этих учения с момента своего зарождения получили статус Истины, сродни «божественному Откровению» в религиозных учениях, а проекты построения Общества с использованием этих моделей приобрели агрессивный глобальный характер, что активно использовалось и используется в политике, как внутренней, так и международной. За два прошедших столетия гуманистические идеи и построенные на их основе глобальные проекты широко распространились во всём мире. Однако параллельно с распространением либеральных ценностей среди населения планеты становились всё более заметными негативные последствия необдуманного использования этих основанных на гуманистических принципах первичности человека моделей для построения «нового мира». Общественная мораль в либеральных обществах постепенно стала меняться в сторону преобладания «личного удовольствия» над «общественным благом», что всё сильнее проявляется в деградации института семьи и снижении рождаемости в либеральных странах, в распространении наркомании, в сужении горизонтов планирования как в личной жизни, так и в обществе. Эти особенности гуманистических моделей организации общества необходимо иметь в виду как тем, кто создаёт, использует или собирается использовать в будущем эти модели для переустройства организации общества в своих странах, так и тем, кто против такой перспективы. На этом проект «Перекрёсток» завершается. Надеюсь, он окажется полезным для неполенившихся его прочитать. Дальнейшее, более глубокое рассмотрение затронутых в нём вопросов в рамках доступного мне формата (интернет-площадка «Дзен») считаю малоэффективным. Спасибо за внимание.

43. Задворки гуманизма. Горизонты планирования. В предыдущих топиках рассматривалось несколько возникающих в результате нарушения баланса между разного уровня обратными связями проблем в обществах, построенных на принципах гуманизма, например, в либерально-демократических обществах. Все эти проблемы так или иначе являются прямыми следствиями постепенного роста значения личных потребностей Человека по сравнению со значением интересов Общества, т.е. к растущему преобладанию «личного удовольствия» над «общественным благом». Разумеется, в связи с общностью «происхождения» у всех этих проблем есть общие черты. Действительно, каждый современный «будущий наркоман», только принимающий решение в первый раз попробовать наркотики, не мог ни разу не слышать о вреде наркотиков, но вред от них наступит «позже», а удовольствие он получит «здесь и сейчас». И по этой причине он не задумывается о том, что будет когда-то «потом», точнее это для него «не столь важно», как то, что будет происходить сейчас. Точно так же и люди, даже вступившие в законный брак, всё чаще не задумываются о потомстве, занятые друг другом или построением карьеры, и их «здесь и сейчас» всё меньше волнует то, что будет с ними самими «потом», в старости, или, например, кто и как будет жить в их стране в следующем поколении. Точно так же и жители общества потребления, снова и снова приобретая новые вещи в погоне за модой или престижем и выбрасывая на помойку старые, ещё не потерявшие своих свойств предметы, не задумываются над тем, что ресурсы планеты ограничены, и при таких темпа расходования этих ресурсов следующие поколения могут остаться ни с чем. Они, конечно, изредка читают в новостях о том, что «нефти хватит на столько-то лет», «газ закончится через столько-то», но это для них «не важно», точнее «не настолько важно», как то удовольствие, которое они получат приобретя очередную безделушку сегодня или завтра. Во всех трёх случаях налицо проявление того, что «горизонт планирования» этих людей, живущих в мире первичности Человека, т.е. в либеральном мире, построенном на принципах гуманизма, всё больше сокращается просто до времени жизни самого Человека, а в особо «тяжких случаях» (например, наркомании) и ещё меньше. Для таких людей уже на уровне подсознания начинают терять смысл вопросы типа «где и как будут жить наши внуки» или ему подобные, они подсознательно начинают планировать на перспективу не более чем своей собственной жизни. Эта особенность либерализма, неуклонное смещение в сторону краткосрочности планирования, не только всё чаще проявляется в самых различных сферах жизни общества (выше рассматривались лишь три, самых ярких примера), но и начинает закрепляться в его организационных структурах. Например, в экономике, особенно в крупном бизнесе, господствуют акционерная форма организации бизнеса, где собственники представлены владельцами акций, а управляющие — наёмными менеджерами. И тех, и других в экономическом плане слабо интересует, что будет с их предприятием через десять-двадцать-тридцать лет: и акции, и менеджеры ценятся лишь до тех пор, пока предприятие приносит дивиденды, в противном случае и от тех, и от других избавляются. Так же и горизонты планирования при самой распространённой в либерально-демократических обществах многопартийной политической системе редко превышают длительность цикла от выборов до выборов, а все участники процесса стараются избегать непопулярных в обществах решений (пусть и необходимых для его будущего), чтобы не проиграть следующие выборы. Сокращение горизонта планирования в гуманистических обществах оказывает разрушительное влияние и на такую национальную черту, как патриотизм. В либеральных обществах от него остаётся пусть и необходимая, но далеко не достаточная часть - «ура-патриотизм», что-то подобное околоспортивному фанатскому движению, а забота о будущем нации уходит на задний план... На этом, помня о том, что главное в любом деле — это вовремя остановиться, рассмотрение «задворок гуманизма» здесь завершается. Тем не менее, продолжение, как и прежде будет, но будет посвящено лишь кратким выводам из вышеизложенного.

42. Задворки гуманизма. Наркомания и потребление. Следующей, неотмеченной Фукуямой, особенностью общества победившего либерализма является широкое распространение наркомании. Выше уже отмечалось, что в организме человека, как и в любом другом, есть специальные органы, «центры удовольствия», которые на физиологическом уровне вызывают у организма «приятные» ощущения, если животное совершает «правильные» с точки зрения выживания организма и всего вида действия. Современная наука научилась искусственно стимулировать эти органы с помощью специальных химических веществ - наркотиков, вызывая у организма приятные ощущения либо непосредственно от использования наркотика, либо снимая неприятные ощущения от его длительного неиспользования, от «ломки». Поскольку употребление наркотиков вызывает стойкое привыкание, а так же быструю деградацию как психики человека, так и его организма, все государства, в том числе и либерально-демократические, с этим повсеместно ведут борьбу. Однако в обществе, построенном на основе человекоцентристких гуманистических учений, в котором основной ценностью объявляются личные интересы человека, а главной целью — получение «личного удовольствия», эта борьба оказывается малоэффективной, поскольку противоположная сторона, так называемая «наркомафия», предлагает своим будущим потенциальным «клиентам» всё то же самое, но уже здесь и сейчас. Более того, в последнее время в странах либеральной демократии стала наблюдаться заметная тенденция по легализации некоторых т.н. «лёгких» наркотиков, что однозначно свидетельствует о том, что наркомания в этих обществах в следствии сдвига баланса «личное-общественное» в сторону «личного» перестаёт считаться чем-то «плохим» с точки зрения общественной морали либеральных обществ. Другой особенностью современных либерально-демократических государств, которую они, кстати, весьма успешно используют в борьбе со своими коммунистическими конкурентами, было создание и развитие общества потребления, так же основанное на использовании стремления человека к получению максимального личного удовольствия, в данном случае путём максимального потребления материальных благ, выбор которых определяется не столько реальными потребностями человека, сколько их «престижностью». На первый взгляд упор на «престижность» указывает сначала на Гегелевскую «жажду признания» или даже на «мегалотимию» как на первопричину этого явления, и только потом на смещение баланса в обществе в сторону личных интересов. Однако это только на первый взгляд. Реальные личные потребности человека всегда физически ограничены, и лишь перевод акцентов на престижность делает их безграничными. Вслед за ними безграничной становится и возможность получения личного удовольствия от потребления, что и является исходной целью. Более того, без отсутствия в обществе действия отрицательных обратных связей высокого уровня, т.е. без отсутствия «общественного осуждения» этого стремления к безграничному личному потреблению, оно не смогло бы получить такого широкого распространения. Действительно, в условиях явной ограниченности в ресурсах как в масштабе всей планеты, так и в масштабах каждой конкретной страны, общество потребления не может являться долгосрочной перспективой развития человечества, и потому явно не отвечает ни необходимости в сохранении человека как биологического вида в масштабах планеты, ни интересам сохранения народа в масштабах "бесцельно" проедающей свои ресурсы страны, т.е. лежит вне "общественного блага". Совместное рассмотрение этих трёх вышеописанных врождённых проблем гуманистических обществ (демографии, наркомании и развития общества потребления) позволяют увидеть ещё одну важную общую особенность этих обществ, знание которой весьма полезно для понимания особенностей их «развития», а если точнее — деградации. Но об этом в следующем топике, так что как и ранее, продолжение следует.

41. Задворки гуманизма. Семья и демография. Разумеется, проблемой «отцов и детей», отражавшей по большей части лишь Скорость изменения общественной морали в ставших «либеральными» странах, не ограничивалось негативное воздействие внедрения гуманистических моделей организации общества на баланс между различными уровнями обратных связей в нём. Если государство, пусть и в зафиксированной либерально-демократической форме, и связанные с ним «правовые» обратные связи в обществе ещё сохранялись, то обратные связи на уровне семьи подвергались тотальным атакам независимо от типа гуманистического проекта, реализуемого в конкретной стране. Действительно, выполнение функции размножения, необходимое для сохранения существования любого вида жизни, «вознаграждается» в природе на физиологическом уровне сильнейшим стимулированием «центров удовольствия» в любом организме, в том числе и у Homo Sapiens, Человека Разумного. С объявлением в гуманистических моделях организации общества приоритета «личного удовольствия» над «общественным благом», интимные отношения, как источник сильнейшего личного удовольствия, стали выдвигаться на первый план и отделяться от обязанностей по продолжению рода и воспитанию детей, семья стала терять своё изначальное предназначение. В Советской России, пока она участвовала в реализации коммунистического глобального проекта, т.е. до середины 20-х годов XX века, практически это выражалось, например, в движении «Долой стыд» или в декретах большевиков на семейную тематику, а теоретическое обоснование такие действия получили даже задолго до революции. Например: «Семья, как институт, себя изжила», - писал Троцкий в переписке с Лениным в 1911 г. «Не только семья. Все запреты о вопросах интимного характера надо снять. Стоит применить опыт суфражисток, и разрешить однополую любовь в том числе», - отвечал ему Ленин. В либеральных обществах разрушение института семьи находило своё отражение, например, в лозунгах движения хиппи в 60-х годах XX века («sex, drugs and rock-n-roll») или в современных веяниях, типа движения ЛГБТ, изобретения множества различных гендеров и т.п. Это, конечно же, радикальные проявления сексуальной свободы в целях получения максимального личного удовольствия. Но даже в относительно «консервативных» обществах юридическое понятие семьи с распространением либерализма перестало включать в себя наличие детей как необходимое условие, в отличии от биологии. Так, если в биологии обязательным критерием группы особей как семейного сообщества продолжает оставаться забота о потомстве, то, например, в Российской Империи уже в середине XIX века, под влиянием распространения либеральных идей в «Учебнике русского гражданского права» Г.Ф. Шершеневича утверждалось, что «семья представляет собой союз лиц, связанных браком, и лиц, от них происходящих», т.е. детей в семье могло и не быть. Под влиянием распространения этих и им подобных либеральных взглядов бездетные и малодетные семьи постепенно переставали считаться в обществе чем-то «плохим», недостойным, а сама семья стала всё чаще считаться чем-то в роде способа легализации сексуальных отношений, т.е. всё чаще создаваться ради получения «личного удовольствия» без цели продолжения рода («общественного блага») в обозримой перспективе. Но, как говориться, «природу не обманешь»: разрушение семейного уровня обратных связей в обществе и стремление к личному удовольствию приводило одновременно как к росту числа абортов (с чем безуспешно пытается бороться консервативно настроенная часть общества, и понятно почему — не с тем борется), так и к прямому снижению рождаемости за счет широчайшего использования контрацептивов во всех построенных на основе этих гуманистических учений обществах, причём как в «либеральных», так и в «коммунистических». По большому счету, можно считать это одной из неописанных Ф. Фукуямой значительных особенностей Последнего Человека, т.е. жителя либеральной демократии. О других, не менее важных, в следующем топике.

40. Задворки гуманизма. Разрушение баланса. Разрушение баланса между личным и общественным в обществе не было какой-то самостоятельной объявленной целью ни либерализма, ни других рассматриваемых гуманистических учений, а явилось косвенным следствием применения лежащего в их основе человекоцентристского гуманистического подхода, выводившего все взаимоотношения в обществе непосредственно из природы самого человека. Тот факт, что «природа человека» в этих учениях понималась «расширенно», с включением в неё части «общественного» в виде набора естественных прав человека, не имел особого значения, поскольку первичным всё равно объявлялся именно Человек, а Общество оказывалось вторично по отношению к нему. Таким образом и общественные интересы, выражающиеся в понятиях «хорошо-плохо», оказались в этих учениях вторичны по отношению к личным интересам самого человека, выражающимся в понятиях «приятно-неприятно», а общественное благо» так или иначе сводилось к «личному удовольствию». Другими словами, баланс между личным и общественным оказался серьёзно сдвинут в сторону преобладания личного. Нельзя сказать, что для европейской политической философии на границе XVIII-XIX веков идея вторичности в целом общества и/или народа с точки зрения влияния на форму государственного устройства была каким-то кардинальным Гегелевским нововведением. Дело в том, что в отличии, например, от России, где правящие династии и Рюриковичей, и Романовых утвердились не в результате «захвата» или «порабощения», а путём «народного выбора» - и тех и других народ Призывал и таким образом в какой-то степени влиял на выстраиваемое ими государство и связанную с ним систему права, и уж тем более в отличии от Китая, с его конфуцианским путём выведения норм права из норм морали, т.е. непосредственно из принятых в китайском обществе понятий «хорошо-плохо», во множестве европейских стран на протяжении последних тысячелетий дело обстояло совсем не так. Если и российское, и китайское общество (или народ) так или иначе влияли на форму государства на своей территории, то европейские правящие династии часто не имели прямого отношения к народам своих государств, и, соответственно, выстраиваемые ими государства и связанные с ними системы права также были слабо связаны с личными или общественными интересами подвластных им народов. Таким образом и до распространения либерализма государства в Европе строились на основе комплекса «личных интересов», но только это были «личные интересы» отдельного монарха, а общественные интересы оказывались слабо связанными с формой государства. Однако это отсутствие в прежние времена сильной взаимосвязи между фактически навязанной обществу системой права в нём и самим этим обществом определяло и слабое влияние этой системы права на само общество и, следовательно, на общественную мораль, т.е. на понятия «хорошо» и «плохо» в этом обществе. С распространением же идей либерализма ситуация изменилась, появилась взаимосвязь между новой формой государства, либеральной демократией, и самим обществом, в котором она утвердилась революционным путём, пусть и через «личные интересы» его граждан. Поскольку форма государства была зафиксирована в либеральных учениях, стала изменяться, подстраиваясь под это государство, общественная мораль народа, комплекс понятий «хорошо-плохо» в этих государствах. Разумеется, в реальных обществах это происходило не одномоментно, а по мере распространения либеральных идей среди всего населения. Эти незаметные от года к году изменения общественной морали, баланса между личным и общественным, ярко проявлялись уже в масштабе одного поколения. Именно они определяли повсеместное обострение в гуманистических либеральных обществах, особенно в тех из них, "дореволюционное" состояние которых сильнее отличалось от либерализма, проблемы отцов и детей, слабо заметное в «патриархальных» странах: «хорошо и плохо» «детей», воспитанных в утвердившихся революционным путём новых либеральных условиях, уже заметно не совпадало с «хорошо и плохо» «отцов», выросших за тридцать-сорок лет до того. Как и прежде, продолжение следует.

39. Задворки гуманизма. Человеческая популяция. Везде выше речь шла о гуманистических философских моделях, лежащих в основе современных глобальных проектов, в основном либеральной демократии. На первый взгляд может показаться, что это касается только использующих эти модели политиков, пусть и считающих их не «научными моделями», а Истиной, «Откровениями». И вполне может быть, что то, что я выше определил как «подмену понятий», т.е. логическую ошибку, придающую смертельную опасность применению этих моделей, они наоборот будут оценивать как «неоспоримое достоинство» этих учений, придающее им огромную силу, а то, что в результате войн и революций, сопровождающих распространение этих учений, могут погибнуть (и гибнут!) миллионы непричастных - так «горе побеждённым», тем более выступавшим против Прогресса и распространения Свободы. Более того, даже утверждение о том, что построенное в результате всемирной победы того или иного глобального проекта единое всепланетное «супергосударство» окажется нестабильным и распадётся как любая стохастическая система без отрицательных обратных связей, имеет малую силу в связи с тем, что это ещё не «доказанный факт», а всего лишь «теоретический вывод», а пока это «супергосударство» ещё построить надо. Тем не менее некоторые весьма печальные последствия распространения гуманистических глобальных проектов заметны уже сейчас, причем сильнее всего именно там, где эти проекты «победили», т.е. в тех государствах, где система Ценностей в обществе «переформировалась» по влиянием этих проектов. Чтобы увидеть эти последствия придётся вспомнить кроме математики с её стохастическими системами и обратными связями ещё и некоторые положения из биологии, достаточно будет «школьного» уровня. На «популяционном» уровне, для выживания любого вида животных необходимо, чтобы количество особей в популяции всегда превышало некое минимальное количество, различное для разных видов, при снижении численности популяции ниже этой минимальной численности она может исчезнуть, вымереть из-за случайных внешних факторов и/или близкородственного скрещивания. Кроме этого необходимость заботы о потомстве требует создания внутри популяции разного рода семейных сообществ, формы которых различаются у разных видов в зависимости от сложности и длительности процесса созревания детёныша. На «физиологическом» уровне в организме каждого животного есть специальные органы, «центры удовольствия», которые вызывают у организма «приятные» ощущения, если животное совершает «правильные» с точки зрения выживания вида действия, и наоборот, «неприятные», если животное действует «неправильно». Так в природе реализованы те самые положительные и отрицательные обратные связи, о которых упоминалось выше. Например, животному «приятно» попасть в тепло, если организм замёрз, «приятно» употреблять пищу, если организм голоден, «приятно» заниматься размножением, если организм к этому готов, «приятно» заботиться о своём потомстве, пока оно в этом нуждается и т.п. Соотношение сил влияния на действия каждого конкретного животного различных обратных связей, существующих в его организме, сбалансировано в результате миллионов лет эволюции. Разумеется, всё это относится и к Человеку как представителю вида Homo Sapiens, Человек Разумный, т.е. человеческий род выживает и развивается в длительной перспективе лишь в обществе и благодаря наличию взаимно сбалансированных низкоуровневых (на уровне организма) и высокоуровневых (на уровне семьи и общества) обратных связей. В цивилизованных обществах низкоуровневые (на уровне организма) обратные связи отражаются в понятиях «приятно» - «неприятно» и стремлением к «получению личного удовольствия», а высокоуровневые обратные связи (на уровне семьи и общества) отражаются в понятиях «хорошо» - «плохо» и стремлением к достижению «общественного блага». В каждом обществе и у каждого народа был свой баланс между этими уровнями обратных связей, между личным и общественным, и вот по этому балансу и был нанесён разрушительный удар со стороны глобальных гуманистических проектов, прежде всего со стороны либерализма. Продолжение следует.

38. Задворки гуманизма. Глобальные проекты. В следствии отмеченной в предыдущей главе «неявности» перехода от эволюционного Кантовского видения развития общества на Гегелевские гуманистические позиции тот факт, что в учении Гегеля Кантовская «универсализация» теряет статус необходимого условия для достижения Конца Истории, не был замечен при дальнейшем развитии его идей как его последователями, сторонниками либерализма, так и несколько позже его критиками, сторонниками коммунизма. Это привело к тому, что в обоих конкурирующих учениях наравне с положением о революционном характере процесса установления идеальной формы государственного устройства в каждом конкретном государстве, следовавшим непосредственно из человекоцентричности используемой модели общества, закрепилось и положение о необходимости «универсализации» этого на весь мир, некритично перенесённое в них из Кантовской эволюционной модели. Таким образом оба рассматриваемых учения приобрели агрессивный глобалистский характер, т.е. оба учения подразумевали не то, что когда-то в будущем во всех странах мира сама собой, т.е. в результате постепенного совместного изменения общественной морали и соответствующей ей формы организации общества, установится идеальная форма организации общества, как было у Канта, а то, что она Должна быть установлена во всех странах мира, причем установлена революционным путём. Так в начале XIX века закончилось формирование теоретического философского обоснования той самой «агрессивности», в которой когда-то обвиняли «на Западе» наших большевиков с их Мировой революцией и Коминтерном, и в которой обвиняют сейчас у нас «коллективный Запад» с его «цветными революциями» и борьбой за «права человека» (т.е. за установление либерального правопорядка). Следующим Кантовским положением, перенесённым в рассматриваемые гуманистические учения, была Необходимость создания «мирового правительства», того самого «установления законосообразных внешних отношений между государствами», без которого, согласно Канту, «проблема создания совершенного гражданского устройства... не может быть решена». Однако, как и «универсализация», смысловое содержание этого «мирового правительства» в гуманистических учениях оказалось совершенно иным. У Канта это «мировое правительство» добровольно создаётся самими государствами, подошедшими к пониманию роста своей выгоды и безопасности от такого «самоограничения», в чем-то аналогично организации общества в самих этих государствах, и его «власть» распространяется только на них самих. В рассматриваемых гуманистических учениях это оказывается именно глобальное правительство, существование и глобальный масштаб которого определяются наличием и универсальностью неотъемлемых естественных «прав человека» на всей планете вне зависимости от того, как именно к этому относятся конкретные страны и их народы. В соответствии с таким подходом осознающие этот факт государства имеют право добиваться соблюдения естественных прав человека во всём мире как силовыми методами, так и путём пропаганды, т.е. «просвещения» пока ещё не осознавшего свои естественные права населения прочих пока еще «недемократических» стран. Таким образом был заложен фундамент, на котором в дальнейшем были построены основные гуманистические глобальные проекты — либерализм и коммунизм. Вишенкой на торте служило положение о вытекающем из направленности Истории (развитии форм организации общества) прогрессивном характере изменений в общественном устройстве, которые несли эти проекты всему миру, что существенно облегчало их сторонникам пропаганду своих идей среди пока ещё не осознавшей естественные права человека «непросвещённой» части человечества. Как и ранее, продолжение следует.

37. Задворки гуманизма. Между Гегелем и Кантом. В предыдущей главе, в «Кратком анализе», при поиске исходных положений, приводящих в своём развитии к вышеотмеченной подмене понятий, был определён поворотный пункт, «перекресток» на пути развития политической философии – фактический переход от эволюционного Кантовского видения развития человеческого общества к гуманистическому Гегелевскому учению. Благодаря этому знанию, нам будет проще разобрать несколько врождённых общих свойств, присущих моделям человеческого общества (например, либерализм, коммунизм и т.п.), построенным на основе человекоцентричных гуманистических подходов в результате развития гегелевского учения, которые до сих пор не получили, да и не могли получить должной оценки. Собственно, этому и будет посвящена эта глава. Первым из того, что бросается в глаза, является Глобализм или, по Канту, «универсализация». Согласно Канту «проблема создания совершенного гражданского устройства зависит от проблемы установления законосообразных внешних отношений между государствами и без решения этой последней не может быть решена» и «для этого необходимо долгое внутреннее совершенствование каждого общества ради воспитания своих граждан, а все доброе, не привитое на морально добром образе мыслей, есть не более как видимость и позлащенная нищета». То есть, по Канту в этом плане развитие форм организации человеческого общества и универсализация этой финальной формы на весь мир полностью аналогичны физическому процессу достижения равновесия в замкнутой системе взаимодействующих друг с другом материальных тел, изначально нагретых до различной температуры: в результате теплообмена друг с другом и внутри себя более холодные тела и их части будут нагреваться, более теплые будут остывать, и через некоторое время, зависящее от свойств системы и самих тел, в системе установится некая средняя температура, одинаковая как для всех входящих в систему тел, так и для различных внутренних частей каждого тела. Надо отметить, кстати, что Кант к этим своим выводам пришел задолго до самих физиков. У Гегеля и его последователей на это совершенно другой взгляд. Независимо от того, хотели этого они сами или нет, но фактически зафиксировав в естественных правах непосредственно человека, т.е. в самой человеческой природе, конкретную форму общественного устройства, обеспечивающую реализацию именно этих прав, Гегель и его последователи тем самым объявили все прочие формы организации общества противоречащими не чему-нибудь, а непосредственно самой природе человека, противоречащими независимо от того общества (народа, государства) и/или периода времени, к которому эти люди относятся, и независимо от того, осознают они сами этот факт или нет. Поскольку осознание идеи Свободы, т.е. этих естественных прав, согласно Гегелю приходит к «трудящемуся рабу» независимо от формы организации общества, в котором он живёт, то и переход от этой формы к идеалу (например, либерализму) в общем случае скачкообразный, т.е. это Революция, движимая лишь частью общества, а именно осознавшими свои естественные права Рабами, Революционерами, т.е. как раз то самое, что Кант в отношении в целом всего общества назвал «видимостью и позлащенной нищетой». Разумеется, при таком подходе сама по себе Кантовская «универсализация» форм общественного устройства во всех государствах мира перестаёт быть Необходимостью для достижения идеальной формы государственного устройства в каждом конкретном государстве и становится лишь Следствием универсальности естественных прав человека во всём мире. Именно это положение и позволило Гегелю, в отличии от Канта, объявить достижение Конца Истории непосредственно после того, как «принципы свободы и равенства, лежащие в основе современного ему либерального государства, были открыты и реализованы в большинстве развитых стран». Как всегда, продолжение следует.

36. Краткий анализ. Просто гуманизм. В предыдущем топике мы остановились на том, что в число природных черт человека в дополнение к желанию, разуму и тимосу оказались включены ещё и естественные права, что позволило создавать модели государственного устройства ТОЛЬКО на основании природы собственно человека, без учета общества как самостоятельного субъекта процесса эволюции форм государственного устройства. Это чем-то напоминает то, как когда-то строение солнечной системы описывалось как движение солнца и планет вокруг Земли по весьма хитрым траекториям — очень неудобная в понимании и применении научная модель. Разумеется, у различных философов модели оказывались различными в зависимости от принимаемых ими наборов естественных прав человека, выше в основном рассматривалась модель Гегеля (либерализм) и Маркса (коммунизм), но они не единственные в этом плане. Такой подход к философскому осмыслению развития человечества (сведению всего к природе ТОЛЬКО человека) не являлся чем-то уникальным для различных философских течений нескольких последних столетий. В философии за ним закрепился термин «гуманизм». К сожалению, этот термин в последнее время очень широко используется не только в философии, но и в повседневной жизни в самых разных значениях, например: «гуманизм = человеколюбие» и тому подобное. Именно чтобы не запутаться в этой многозначности выше (в гл.2) я специально отмечал, в каком именно смысле используется здесь этот философский термин. Например, в «Новой философской энциклопедии» 2001 года одним из значений философского термина «гуманизм» назван «особый тип философского мировоззрения, в центре которого человек с его земными делами и свершениями, с присущими его природе способностями и влечениями, с характерными для него нормами поведения и отношениями». Что интересно, на смысловую нагрузку различных производных от него терминов (например, «либеральный гуманизм», «социалистический гуманизм» и т.п.) оказывает непосредственное влияние то, какой именно набор естественных прав относится к природным чертам человека в той философской школе (или политическом течении), к которой принадлежат использующие его философы и/или политики. Всё это позволяет сделать вывод о том, что вышеотмеченное исключение общества из процесса эволюции форм общественного устройства Гегелем и его последователями является ни чем иным, как логичным развитием гуманистической философской концепции. Если у Канта еще оставалась совместная эволюция человека и общества, то у Гегеля и его последователей всё стало определяться исключительно природой самого человека, т.е. находится полностью в рамках гуманизма (в указанном выше философском смысле). Кроме отмеченного выше смыслового смешения «бытового» и «философского» значений термина «гуманизм», подсознательно придававшего этому термину дополнительный «человеколюбивый», «добрый» смысловой оттенок, необходимо отметить также НЕЯВНЫЙ характер перехода от совместной эволюции человека и общества у Канта к гегелевскому подходу с фактическим исключением общества из этого процесса (Гегель нигде прямо не заявлял о своём несогласии с этой позицией Канта и намерением её изменить), что де-факто способствовало некритическому принятию этой концепции всеми его последователями, причем как критиками (например, К.Маркс), так и сторонниками (например, Кожев, Фукуяма). На этом, собственно, и заканчивается обещанное краткое рассмотрение всей цепочки положений, последовательно приводящей в своём развитии к фатальной ошибке, описанной в предыдущей главе, от неявного принятия Гегелем полностью человекоцентричной гуманистической концепции, завязывающей рассматриваемые процессы эволюции форм общественного устройства исключительно на природу человека, и до фактического объявления полученных им в итоге философских концепций Откровением, истиной в последней инстанции. Разумеется, эта ошибка - важнейшее, но не единственное следствие фактического перехода в политической философии на позиции гуманизма, так что продолжение следует.