про_мать

Месяц без газа. Месяц без отопления. Месяц без горячей воды. Месяц с веерными отключениями света на 5 часов. В начале всей этой безгазовой истории свет отключали 2 раза в день на 4 часа. Позже отключения сократились до 1 раза на 5 часов. Все Приднестровье было поделено на группы. Таких групп было 16. Отключение света в каждой группе разное. И каждый день у твоей группы новое время "без света" С 7:00 до 12:00 С 12:00 до 17:00 С 17:00 до 22:00 Самое тяжёлое вечернее время отключения света. Так...

8 января я проснулась с ужасной головной болью и тошнотой. Сказывалось отсутствие прогулок, стресс и жизнь в темноте  (как оказалось, в темноте с 3мя маленькими детьми жить тяжело и заряда фонарей не хватает на многочасовое отключение света). Как-то прожили день до 16 часов: ели играли, спали, снова ели. А после сна пошли на улицу — сидеть дома больше было невыносимо. Невыносимо, потому что наш график подстроен под режим младшего ребёнка, а теперь мы зависели от наличия света в доме, но как объяснить...

Я смотрела в детстве фильмы о будущем. О 2025. В этом далеком будущем летали машины, были открыты другие миры. Интересное должно было быть время. И вот 1 января 2025 года в Приднестровье. Машины не полетели, другой мир не открыли. Только повернули вентиль газа — газа в республике больше нет. Нет газа, нет горячей воды, нет отопления. Электростанция работала от газа, теперь от угля. Угля хватит примерно на 50 дней. Что будет дальше? Власти молчат. Говорят о том, что люди потребляют много...

"Ну, валите в свою Молдавию", - написали мне в комментариях. - "Надоели молдованки". И вот про это и будет мой следующий рассказ. Да, я не родилась в России. И гражданство РФ получила только в 27 лет. Потому что... Я родилась и выросла в Приднестровье. Кто не знает, это территория между Молдовой и Украиной. В 1990 году здесь была война из-за языка: большая часть населения говорит на русском. Но новый закон, принятый в Молдове, обязывал всех граждан говорить на молдавском (румынском языке — эта ещё одна проблема данной территории)...

Полет прошёл отлично. Дети спали весь полет. Мы тоже. Посадка. Родная земля. Никогда так не радовалась возвращению домой из отпуска — НИКОГДА. При выходе из самолёта бортпроводники отдали нам наши паспорта. Впервые за трое суток документы были у нас в руках. Теперь точно !люди спустились по трапу. Печать о депорте в Израиле не ставят. Информацию заносят в их базу данных. Миграционный контроль в аэропорту Кишинёва прошли одни из первых, так как мы привилегированные пассажиры — с детьми. Осталось дождаться багаж. Но, как оказалось, можно было не ждать. Наш багаж как не нашли сразу в аэропорту Бен-Гуриона, так и не отправили его с нами...

Мы снова в подвальной комнате. Если честно, скучно, надоело это все, хочется уже быть человеком. Дети тоже устали. К тому же они не спали в обед и веселились уже на минусовом запасе сил - а это нытье, баловство и прочие прелести. И, когда показалось, что все — сил больше нет, за нами пришли. - С вещами на выход. Казах-еврей стоял в дверях. Мы молниеносно собрали все игрушки, взяли бутылку с водой и вышли из этого тошнотворного подвала. Сотрудник провел нас на огороженную территорию. Она находится рядом с миграционным контролем: лента, а за ней стулья...

Так весело в Израиле нам за все это время не было ни разу. Как же приятно возвращаться домой. Я смотрела в окно автобуса. Сын задавал вопросы. Я отвечала и прислушивалась к шуткам остальных уже не заключенных. Мы были почти на свободе. Почти люди. Охрана из миграционной тюрьмы в количестве 5 человек сопровождала нас в аэропорт. Один держал наши паспорта и от скуки пролистывал их. Мы как дали паспорта в зоне контроля, так больше их не видели, сотрудники аэропорта передавали их друг другу, а потом...

Доктор пришёл часа через 2. До его прихода я мочила салфетки в холодной воде и прикладывала их к голове сына, обтирала его и вспоминала жаропонижающее, которое осталось в чемодане, а чемодан непонятно где. За эти 2 часа я передумала многое. Наблюдала за сыном. Искала подсказки по симптомам, что же это могло быть. Грешила на еду (температуру могла дать накопившаяся желчь) Открыли дверь. - Что случилось? Я описала доктору свои предположения. Потрогал живот. Измерил температуру. 37.5 — Ребёнок здоров. Наблюдайте. Доброй ночи. Здоров так здоров. Я продолжила обтирание. Когда, как мне показалось, температура пришла в норму, привычную людям стран СНГ — ниже 37, я заснула...

- Мама, а давай опять поедим в этот старый домик: там такие классные кровати и вкусная еда. С такой необычной просьбой недавно подошёл ко мне сын (старый домик — это миграционная тюрьма в Израиле). - Малыш, давай мы лучше полетим в другую страну, — предложила я, потому что такой "интересный" опыт повторять совсем не хочется. К слову о том, что для детей данная поездка была стрессом. Как видите, нет. Всё зависит от эмоционального состояния окружающих взрослых. Но вернемся в тот день, когда...

- Как вас зовут? - Чади. А вас? Так у меня появился "свой" человек среди чужих. Чади - тот огромный тюремный надзиратель — был наполовину турком (со стороны папы), наполовину евреем (со стороны мамы). Он рассказал о законах Израиля, о самой стране, о сотрудниках миграционной службы (то, что можно говорить), задавал вопросы о стране, откуда мы прилетели, о моей работе. Разговор был почти дружеский. Ярко светило солнце. К небу тянулись пальмы. Дети рисовали абракадабру. И только решётки на заборе не позволяли забыть, что мы в тюрьме. - Все будет хорошо, - сказал Чади. Я улыбнулась и показала ему татуировку на руке...

- Вы говорите по-английски? - Да, - ответила я. Психолог улыбнулась (она была очень милой женщиной). Стала спрашивать откуда мы, родственники ли, почему нас не пустили. Я отвечала на те вопросы, на которые знала ответы. Как-то плавно разговор перешёл в непринуждённый. Она рассказала о себе, что родилась в Австралии. Потом сказала, что ей искренне жаль, что мы здесь, но миграционная служба решает , кому можно, а кому нельзя попасть в Израиль, и логика их решений такая , понятная только им...