Слово за слово

Широко известен обычай пить за чье-нибудь здоровье. Сегодня выражение пью за ваше здоровье представляется довольно бессмысленным: вряд ли у кого-то прибавится здоровья, если другой человек выпьет порцию алкоголя. Разве что он выпьет все имеющееся вино, не дав даже пригубить тому, в честь кого поднимает тост. Давайте попробуем поразмышлять, что скрывает этот обычай. Традиция эта уходит корнями в глубокую древность, когда она была не просто ритуалом, а имела определенный смысл. Правда, пили тогда не за здоровье, а друг за друга...

Устойчивый оборот небо хмурится, или погода хмурится настолько привычен, что ни у кого не вызывает удивления. Мы понимаем, о чем речь, и нам этого достаточно. А кому недостаточно, может посмотреть в этимологический словарь и прочитать, что хмурый – того же корня, что и пасмурный, диалектное смурый – «темный». Однако выражение небо хмурится восходит к более описательному – небо покрывается хмурами. В книге XVII века с удивлением для себя обнаружил это выражение, характерное для юго-западных регионов России...

Возможно, кому-то из читателей вопрос, вынесенный в заголовок, может показаться странным: какая же еще вода может быть в колодце? Со словообразовательной точки зрения – колодечная, по аналогии: кузнец – кузнечная, огурец – огуречная, конец – конечная и т.д. Почему же в паре колодец – колодезная нет соответствия? Ответ, как всегда, кроется в истории языка. Колодец в значении «вырытая для воды яма, защищенная от обвалов срубом» – слово сравнительно молодое. Задолго до его появления широко бытовало в древнерусском языке другое слово с тем же значением – колодязь (колодезь)...

Слова дерево и дрова – произошли от одной древней основы. Более того, в определенный период дрова значило то же, что и дерева, то есть «деревья». В словаре древнерусского языка XI – XVII веков находим следующие примеры: И вобрѣде конник 30 в воду, хотяше пребрѣсти на одну страну и не возмогша и истопша во рве. И повелѣ царь сѣщи дрова и дѣлати плоты, да быша прешли на ня. Толковая Палея, 1477 г. Земля же бѣ невидима и неукрашена… ни дровъ, ни травы, ни рѣкъ, никакова украшения не бысть, много воды было...

Сегодня трудно поверить, что слова жутко, жуткий, жуть не были известны литературному языку начала XIX века. Едва ли не впервые жутко можно встретить у О.М. Сомова в «Сказке о Никите Вдовиниче» (1825 г.): Нашему Вдовиничу сызнова стало жутко, когда он с отцом вошел в середину сходбища Несколько раз слово встречается в романе «Юрий Милославский, или русские в 1612 году» М. Н. Загоскина (1829), затем в сказке «Конек-горбунок» П. П. Ершова (1834). Причем значения его существенно отличается от современного...