Дарья Чашкова пишет

Мира распахнула глаза, обнаружив на себе встревоженные взгляды друзей. Поморщившись от гудения в голове и коснувшись лба, она обнаружила, что кожа была покрыта холодной испариной. Влад с Кирой тем временем облегчённо вздохнули. — Я уж подумал, тепловой удар. — Типун тебе на язык! Мира даже порадовалась, что Влад с Кирой переключились на полушутливую перебранку и особо не вслушивалась, переваривая то, что только что видела. Она не знала, что именно из всего, что она только что пережила заново, поражало...

Сверкающие дорожки зеркальных путей исчезали где-то в ослепляющей вышине, пока Мира проваливалась в неизвестность. Зачем Гавриил столкнул её? Он же говорил, что с зеркальными путями нужно быть осторожным, что заблудившиеся сходят с ума… И судя по тому, что Мира не стоит на сверкающей дорожке, Гавриил тоже не задал маршрут. Что теперь с ней будет? Она пропадёт навсегда? Или вернётся совсем полоумной? Может тогда лучше было бы не возвращаться… Мира некоторое время нервно озиралась по сторонам и неуклюже...

После настоя Авдотьи сон был спокойным и без видений, что Миру, наверное, должно было радовать на фоне того, насколько много сны обычно приносили тревоги, однако, на этот раз их отсутствие тревожило ещё больше. Мира лелеяла надежду, что сны принесут ясность и ответы о прошедших месяцах, а пробуждение так разочаровало своим скорым приходом. Казалось, что она только закрыла глаза, и вот уже утро блещет свежими, отдохнувшими лучами, умытыми рассветным туманом и уже яркие и ясные. Мира вздохнула и повернулась на бок, пытаясь вернуть себя в сон, задорное слыша сопение Авдотьи...

Женщиной я рождена, Несравненно смелой, сильной, Безмерно умной и красивой, И гением награждена. Руки её, легки и споры, Тяжестью пуха обнимут, Теплом Солнца обовьют И тем послужат мне опорой. Её голос...

Сперва появился звук. Мира слышала, как потрескивал огонь, как гремела посуда, как стучали створки открытого окна от ветра, как пели птицы и шуршала листва. В феврале? — Ба, Мира ещё не приходила в себя? — голос знакомый. Степан. Мира только сейчас осознала, что она его помнит, хотя пару секунд назад, пока для неё существовал лишь мрак, она не помнила его имени. — Нет, со вчерашнего дня ещё нет. Я тебе уже говорила, что на это может уйти много времени. Путешествия по Зазеркалью вымотали её, она там провела несколько месяцев...

Сердце бьётся быстро-быстро, Глаза слёзками горят, В крови загорелась искра, Душа в бенгальских вся огнях; Тепло, и воздух так игрится, И сладко-терпок его вкус… Сейчас не время торопиться, Когда звон...

— Ты же понимаешь, что я по-прежнему не понимаю, о чём ты говоришь, верно? — Объясняю: ты обучалась в магической академии, владела магией. Ну, насколько может владеть магией маг недоучка. В силу обстоятельств, директор решил тебя отчислить и отстранить от магии вовсе, а для этого нужно запечатать силы, а вместе с ними и воспоминания о магии. Конечно, с родовитыми магами так не работает… Ладно, извини, отвлёкся. Короче, пока печать хранит твои силы, ты не можешь пользоваться магией. Но Кощеево Яйцо определило, что сила по-прежнему в тебе, причём, я бы сказал, не самая заурядная...

Тоска. Смертная тоска и серость. И потерянность. В этом жила Мирослава Лисовская последние пару недель. Она проснулась зимним февральским утром в своей крохотной комнатушке, хотя точно помнила, что засыпала в октябре. Её дом ничем не отличался от того помещения, в котором она ложилась в кровать, ни одной лишней пылинки. Но как-то мимо неё прошло несколько месяцев. Придя в университет, она обнаружила, что отчислена, а одногруппница утверждала, что все были уверены, что Мира умерла. Ни на звонки не отвечала, ни на сообщения...

Мира не находила себе места целый день. Всё ждала встречи с Исидорой. Было страшно, что в это дело будет вовлечён и директор, а там дойдёт и до МАМ, и её лишат её сил и памяти и вернут в мир бездарных. Это смерти подобно. Уж лучше лишить её рук и ног, чем магии. Всего пару месяцев назад она сюда попала, но уже вцепилась в этот мир намертво, и вернуться в прошлую свою жизнь казалось чем-то мучительным. Но сбежать нельзя. Тогда она нагонит на себя подозрения со стороны Исидоры, и тогда Миру точно лишат и права на обучение, а следом и сил, и памяти...

Я знаком с Крисом всю свою жизнь. Буквально. Он же знает мою семью уже несколько поколений. Где-то неделю назад ему исполнилось триста четырнадцать лет, а мне — двадцать один. При этом выглядим и мыслим мы, как ровесники. Крис — вампир. Иных людей, возможно, подобная сущность друга оттолкнула бы, но я знаю, что Крис из «гуманных». Людей он не убивает , может только не посвящённым стереть память после того, как оттрапезничает. Мной он тоже иногда перекусывает. Приятного мало, конечно, но жить можно...