Антикварные книги «Аделанта»

Зимний вечер Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя; То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя, То по кровле обветшалой Вдруг соломой зашумит, То, как путник запоздалый, К нам в окошко застучит. Наша ветхая лачужка И печальна и темна. Что же ты, моя старушка, Приумолкла у окна? Или бури завываньем Ты, мой друг, утомлена, Или дремлешь под жужжаньем Своего веретена? Выпьем, добрая подружка Бедной юности моей, Выпьем с горя; где же кружка? Сердцу будет веселей. Спой мне песню, как синица Тихо за морем жила; Спой мне песню, как девица За водой поутру шла. Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя; То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя. Выпьем, добрая подружка Бедной юности моей, Выпьем с горя: где же кружка? Сердцу будет веселей. 1825 г. Александр Пушкин

Из «Писем русского путешественника» Николая Михайловича Карамзина «Лион, марта.... 1790. Я люблю остатки древностей; люблю знаки минувших столетий. Вышедши из города, удивлялся я ныне памятникам гордых Римлян, развалинам славных их водоводов. Толстая стена с аркадами, в несколько аршин вышиною, складена из маленьких камешковых, вдавленных, так сказать, в густую известь, удивительно твердую, так то ее ничем разбить нельзя, и в сей стене проведены были трубы. Римляне хотели жить в памяти потомства, и сооружали такие здания, которых не могли разрушать целые веки. В нынешние философские времена не так думают; мы исчисляем дни свои, и предел их есть предел всех наших желаний и намерений; далее не простираем взора, и никто не хочет садить дуба без надежды отдыхать в тени его. Древние покачали бы головою, если бы он м теперь воскресли и услышали мудрые наши рассуждения; а мы, мы смеемся над мечтами Древних и над странным их славолюбием!» *Сочинения Карамзина Н.М. в 9 томах, т.4. Письма русского путешественника (1814 г.) -adelanta.biz/...e=yY

В кино Утомленная после работы, Лишь за окнами стало темно, С выраженьем тяжелой заботы Ты пришла почему-то в кино. Рыжий малый в коричневом фраке, Как всегда, выбиваясь из сил, Плел с эстрады какие-то враки И бездарно и нудно острил. И смотрела когда на него ты И вникала в остроты его, Выраженье тяжелой заботы Не сходило с лица твоего. В низком зале, наполненном густо, Ты смотрела, как все, на экран, Где напрасно пыталось искусство К правде жизни припутать обман. Озабоченных черт не меняли Судьбы призрачных, плоских людей, И тебе удавалось едва ли Сопоставить их с жизнью своей. Одинока, слегка седовата, Но еще моложава на вид, Кто же ты? И какая утрата До сих пор твое сердце томит? Где твой друг, твой единственно милый, Соучастник далекой весны, Кто наполнил живительной силой Бесприютное сердце жены? Почему его нету с тобою? Неужели погиб он в бою Иль, оторван от дома судьбою, Пропадает в далеком краю? Где б он ни был, но в это мгновенье Здесь, в кино, я уверился вновь: Бесконечно людское терпенье, Если в сердце не гаснет любовь. 1954 г. Николай Заболоцкий

«Род человеческий не совершенен ни в чем - ни в дурном, ни в хорошем. Негодяй может иметь свои достоинства, как и честный человек - свои слабости. Мне представляется, что считать это истиной тем более важно, что именно отсюда вытекает необходимость снисхождения к злым также, как и к добрым, и что истина эта одних предохраняет от гордыни, а других - от отчаяния». «Опасные связи» Шодерло де Лакло

Слово Молчат гробницы, мумии и кости, — Лишь слову жизнь дана: Из древней тьмы, на мировом погосте, Звучат лишь Письмена. И нет у нас иного достоянья! Умейте же беречь Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья, Наш дар бессмертный — речь. 1915 г. Иван Бунин

Тоска Бывают минуты душевной тоски, Минуты ужасных мучений, Тогда мы злодеи, тогда мы враги Себе и мильонам творений. Тогда в бесконечной цепи бытия Не видим мы цели высокой — Повсюду встречаем несчастное «я», Как жертву над бездной глубокой; Тогда, безотрадно блуждая во тьме, Храним мы одно впечатленье, Одно ненавистное — холод к земле И горькое к жизни презренье. Блестящее солнце в огнистых лучах И неба роскошного своды Теряют в то время сиянье в очах Несчастного сына природы; Тоска роковая, убийца-тоска Над ним тяготеет, как мрамор могилы, И губит холодная смерти рука Души изнурённые силы. Но зачем же вы убиты, Силы мощные души? Или были вы сокрыты Для бездействия в тиши? Или не было вам воли В этой пламенной груди, Как в широком чистом поле, Пышным цветом расцвести? 1837 г. Александр Полежаев

Однажды вечером, когда она, собираясь в театр, стояла перед трюмо, в спальню вошел Дымов во фраке и в белом галстуке. Он кротко улыбался и, как прежде, радостно смотрел жене прямо в глаза. Лицо его сияло. — Я сейчас диссертацию защищал, — сказал он, садясь и поглаживая колена. — Защитил? — спросила Ольга Ивановна. — Ого! — засмеялся он и вытянул шею, чтобы увидеть в зеркале лицо жены, которая продолжала стоять к нему спиной и поправлять прическу. — Ого! — повторил он. — Знаешь, очень возможно, что мне предложат приват-доцентуру по общей патологии. Этим пахнет. Видно было по его блаженному, сияющему лицу, что если бы Ольга Ивановна разделила с ним его радость и торжество, то он простил бы ей всё, и настоящее и будущее, и всё бы забыл, но она не понимала, что значит приват-доцентура и общая патология, к тому же боялась опоздать в театр и ничего не сказала. Он посидел две минуты, виновато улыбнулся и вышел. «Попрыгунья» Антон Чехов

Книги в красном переплете Из рая детского житья Вы мне привет прощальный шлете, Неизменившие друзья В потертом, красном переплете. Чуть легкий выучен урок, Бегу тот час же к вам, бывало, — Уж поздно! — Мама, десять строк!.. — Но, к счастью, мама забывала. Дрожат на люстрах огоньки… Как хорошо за книгой дома! Под Грига, Шумана и Кюи Я узнавала судьбы Тома. Темнеет, в воздухе свежо… Том в счастье с Бэкки полон веры. Вот с факелом Индеец Джо Блуждает в сумраке пещеры… Кладбище… Вещий крик совы… (Мне страшно!) Вот летит чрез кочки Приемыш чопорной вдовы, Как Диоген, живущий в бочке. Светлее солнца тронный зал, Над стройным мальчиком — корона… Вдруг — нищий! Боже! Он сказал: «Позвольте, я наследник трона!» Ушел во тьму, кто в ней возник. Британии печальны судьбы… — О, почему средь красных книг Опять за лампой не уснуть бы? О золотые времена, Где взор смелей и сердце чище! О золотые имена: Гекк Финн, Том Сойер, Принц и Нищий! 1908 г. Марина Цветаева

«Наши сомнения — это наши предатели. Они заставляют нас терять то, что мы, возможно, могли бы выиграть, если бы не боялись попробовать». «Мера за меру» Уильям Шекспир