Борис Медведев

Я кружу по парку, под ногами хрустит песок. Теперь камфорные деревья оказываются справа от меня, а бетонное здание — прямо впереди. Подойдя к нему, я поднимаюсь по ступенькам, что ведут на крышу. Передо мной открывается вид: песчаные плоскогорья, здесь и там — бледно-зеленые поля и участки, засаженные деревьями, стена, над ней — ряды серых и белых домов, среди которых тоже кое-где растут деревья. Из-за деревьев линия горизонта тревожно дрожит. Это Рафах, и он вот-вот проглотит солнце. Справа кроме...

На лет­нем небе высыпали бесчисленные звезды, но сегодня они казались не такими крупными и яркими, как в другие ночи. Звезды походили на песчинки, что переливались на пороге в свете лампы, падавшем изнутри. Солдат вышел и остановился позади него, но он не отреагировал. Только повернувшись всем телом, он заметил рядового и на миг замешкался, будто удивился. Прежде чем идти к себе, он приказал солдату встать у двери и не пускать никого внутрь и предупредил, что вернется через час или раньше. Он спустился...

Сейчас эти пустынные просторы кажутся совершенно бесплодными, но мы посадим здесь деревья, развернем сельское хозяйство, построим предприятия, и дети нашего народа снова смогут здесь жить. Но чтобы всего этого добиться, сначала надо победить сильнейшего врага, который терзает эту землю, и сделать всё, что в наших силах, чтобы ее защитить. Наше присутствие здесь — первый шаг к воплощению мечты о процветании. Сейчас в этом уединенном и бесплодном месте мы поистине сражаемся в борьбе за существование, за наше выживание на юге...

Он уселся у подножия ближайшего холма, разглядывая желтый, пустынный, окутанный тишиной пейзаж. Изредка звучали только голоса солдат, которые окликали друг друга или шутили. Лежащий на песке верблюд, пучок вырванной с корнем травы у его рта, девушка — всё вдруг замелькало перед ним. На какое-то время он, должно быть, задремал. Открыв глаза, он посмотрел направо, в сторону лагеря, и через штанину ощупал левой рукой вздутие на бед­ре. Затем поднявшись, он пошел прочь от лагеря, навстречу солнцу, которое теперь почти соприкасалось с горизонтом...

Лампочка горела неярко – батарейка почти истощилась. Но на час-другой ее должно было хватить. Эрн обмотал шею шарфом, надел пальто и шапку и тихонько спустился вниз, стараясь не разбудить дядю. Мог ли он знать, что в эту минуту мистер Гун начал восхождение на Рождественский холм? Фатти уже сидел в засаде в кустах возле мельницы. Ларри и Пип притаились поодаль. Они должны были включать и выключать фонари через определенные промежутки времени, направляя лучи на мельницу. Рождественский холм был пустынным и малопривлекательным местом, продуваемым холодным зимним ночным ветром...

Хейли устроилась лицом к бассейну, с видом на широкие цветочные клумбы, располагавшиеся в глубине сада. Усталость не замедлила сказаться. Хейли на мгновение закрыла глаза, услышав рокот газонокосилки вдалеке, хлопок затворившейся двери и голос женщины, звавшей кого-то… Женщина жаловалась на трещины в стене; то была рыжеволосая дама на велосипеде – теперь Хейли отчетливо видела ее, – с птицей на плече, она крутила педали, оставаясь, однако, на одном месте, и подавала ей какие-то знаки рукой, рот у нее был широко открыт...

Она толкнула дверь, шагнула через порог, немного удивленная стоящей в доме тишиной. Сегодня он не приветствовал ее привычными тихими скрипами. Сердится, что ли? – Здравствуй, – шепотом сказала Лена, но дом по-прежнему молчал, словно она была нежеланной гостьей, не имеющей права здесь находиться. Странно, очень странно. Улегшаяся, было, за выпечкой блинов тревога снова противно сжала горло. Лена почувствовала тошноту, которая всегда была спутницей ее страхов, и нерешительно потопталась в темной прихожей, словно не зная, что делать дальше...

Да, она увлекалась историей архитектуры и про городские особняки XIX века знала, пожалуй, все, но ее реставрационное портфолио было более чем скромным. Беспалов ей поверил, и она поклялась самой себе, что не подведет. За хранившимися в архиве материалами по истории дома Балуевских она провела не одну ночь, над чертежами и эскизами – и того больше, но результат превзошел все ожидания. Дом засиял новыми красками, сохранив при этом свои уникальные черты и максимум исходных материалов. Его разобрали,...

На улице шел ночной дождь, отбивал чечетку по местами прохудившейся крыше, одна из стен, примыкающая к дворовому фасаду постепенно отсыревала, но сейчас это уже не имело значения. Дом мирно дремал под звуки летнего дождя, сбивавшего липовый цвет и наполнявшего воздух нежным цветочным ароматом вперемешку с озоном. Не было на свете ничего лучше запаха, даруемого летним дождем, и дом чувствовал себя спокойно и умиротворенно, поскольку именно белыми летними ночами ему особенно часто вспоминалось то хорошее, что происходило в его стенах...

Она не всегда попадала в ноты, но колебания ее груди передавались стене, а каждое слово, слетавшее с губ, она сопровождала взмахом указательного пальца. Пришедшая из детских воспоминаний нежная песенка рассказывала, как Мария просит ангелов позаботиться о ее сыне. Грейс часто напевала эту мелодию в самые мрачные моменты своей жизни. Скоро всхлипывания за стеной стали реже, боль, кажется, улеглась, и ночь снова окуталась тишиной. Грейс распрямилась с осторожностью матери, отходящей от постели своего...