Кристина Жогликова

Пайпер не досчиталась только Шераи и Сиония — слуг Гилберт на эту ночь отпустил. — Где Сионий? — всё-таки спросила Пайпер, и её вопрос выстрелом прорезал относительную тишину. Где-то за барьерами и стенами библиотеки, в коридорах совсем рядом и в другой части особняка бродили тёмные создания, но их присутствие и вой были столь неощутимы за охранными сигилами, что Пайпер на секунду подумала, будто всё это — очередной кошмар. Вот только она не просыпалась, как бы ни кусала щёки изнутри или ни щипала свои руки. — Ограничивает эпицентр хаоса, — ответил дядя Джон, трепля Эйса по голове. — Он вернётся через пару минут...

Энцелад склонил голову вбок. Уголок его рта приподнялся, складывая губы в кривую ухмылку. — Двигайся, пока я не выволок тебя отсюда за шиворот, Первая. Пайпер это совсем не убедило. Так мог сказать и настоящий Энцелад, и демонперевёртыш, принявший его облик — уж слишком скверный характер был у рыцаря, скопировать который было крайне легко. Однако бесцветные нити магии, означавшие хаос, опутавший всё вокруг, возле Энцелада искрились изумрудным — цветом магии Марселин. И пахло очень знакомо. Обоняние Пайпер всё ещё ютилось где-то на границе человеческого со сверхъестественным, но этот запах определённо принадлежал магии Марселин...

Врата не могли закрыться по одному его желанию, Стефан знал это, но всё равно отчаянно вопил в своих мыслях, сопротивляясь железной хватке тёмного создания. Совсем скоро он ощутил ещё одну хватку, очередную цепь, что сковала его тело. Следом за ней — ещё одну. Демонов, накладывающих на него проклятия, становилось всё больше. Он был слишком сильным магом — и единственным, кто мог оставаться вратами достаточно долго. Когда на жалкую долю секунды хватка на шее ослабла, в голове Стефана родился план. *** Пайпер подскочила от грохота, сотрясшего дом. Эйс мигом вцепился в край кровати и испуганно уставился на неё...

Он кричал от боли, разрывающихся мышц и образов, что проносились перед глазами. Миллионы гниющих тел с поселившимися внутри них червями. Выжженные огнём и боем поля, залитые кровью красной и синей. Обратившиеся в пыль останки, которой стало так много, что она укрыла собой землю подобно снегу. Острые кривые клыки, разрывающие чью-то нежную плоть. Вывалившиеся наружу внутренности, оторванные конечности, скрученные шеи. Восстающие из курганов чудовища, из ран которых сочилась гниль. Чересчур знакомые лица, искажающиеся от страха и ненависти. В самые последние мгновения Стефан узнавал в знакомых глазах самого себя, вырывающего чужие сердца...

Немногие, столкнувшиеся с демонами и пережившие проклятия, вернулись в норму. Кто-то постоянно забывал своё имя и то, кем он являлся. Ктото плевался кровью всякий раз, когда солнечный свет касался его кожи. Сквозь кости когото прорастали лозы с шипами, но при этом сам человек оставался жив. Стефан же плевался чёрной кровью и слышал настойчивый голос в голове. «Открой врата, — повторял он, звуча над самым ухом и в то же время за многие мили отсюда. — Открой врата, Стефан. Впусти тьму в орлиное сердце света». — Измени сигилы на двери, — прохрипел Стефан, поднимая глаза на Марселин, нерешительно замершую рядом...

Стефан ощущал головокружение и тошноту. И дело было даже не в выпитом шампанском, густом цветочном запахе, что окутал бальные залы фей, или присутствии Марселин, позволившей ему взглянуть на рог тёмного создания. Этот рог не напоминал ни один из тех, что удавалось заполучить искателям, рыцарям или охотникам. Он был иным, таил в себе остатки дикой магии и пах хаосом. Он больше не представлял опасности, но тревожил Стефана так сильно, что он едва мог соображать. Что-то было не так. С той самой минуты, как он взял рог в руки. Его уже залеченная рана, что он получил во время недавней стычки с демонами, заныла...

Голос мелодичный, как у певчей птицы, и при этом странно сочетающий в себе и сталь, произнёс из глубины лаборатории: — Какая же ты догадливая, огненное отродье. Гилберт напрягся. Маракс, само совершенство, облачённое во всё чёрное и жутко напоминающее самый обычный смокинг, остановился позади Стефана и схватил его за шею. — И тем не менее ты позволила ему взять в руки рог, — невозмутимо продолжил Маракс, сдавливая шею Стефана. Из выступивших от когтей ран потекла кровь, но не алая, а чёрная. — Благодарю за эту прекрасную возможность. Я всегда мечтал побывать в этом особняке. Марселин швырнула в него сгусток магии и сильно крутанула запястьем, меняя его траекторию, когда Маракс уклонился...

Шерая всё не возвращалась. Больше двух часов назад Гилберт получил зачарованное письмо от королевы фей, которая всё же узнала, что он и его спутники покинули бал. Она была «крайне раздосадована, что веселье закончилось так быстро», однако отметила, что доверяет словам Камиллы и считает, что им действительно стоило вернуться в особняк. Она также приписала в самом низу письма, что ждёт их на ужин как минимум в ближайшую неделю — чтобы загладить вину за столь быстрый уход. Вполне в стиле королевы. Тревога потихоньку становилась всё сильнее. Гилберт знал, что бал не закончится так рано, что он, вероятнее...

Он шёл через залы уверенно, скрывая свою усталость и от Пайпер, семенившей за ним. Несколько раз его пытались остановить, но Гилберт быстро отвечал на вопросы интересующихся и почти без колебаний уводил их от себя, расчищая путь. Он был почти до неприличия рад, что принц Джулиан только проводил их двоих нечитаемым взглядом, а не подошёл ближе. Последний обед в компании эльфов вышел особенно трудным, и осложнять всё Гилберт вовсе не хотел. Королева фей в платье красном, как кровь, кружила по центральному залу вместе с Ноксом — первым из наследников и пока что главным претендентом на корону. Если...

Нет, — покачала головой он. — Мы предупредим её и всё объясним. Даже королева понимает, что увиденное детьми Фасанвест лучше не игнорировать. Пайпер просияла мгновенно: соскочила с подоконника и, даже не отряхивая платья, направилась к концу коридора, что вёл в шумный зал. Остановившись буквально через три метра, она повернулась к Гилберт и недовольно уточнила: — Ты идёшь? — Прямо сейчас? — испуганно пролепетал он. — Будем тянуть до рассвета? Хотя, наверное, это он и есть, — задумчиво добавила она, оглянувшись на небо, что виднелось в арочном проёме. — Или нет. В общем, идёшь? — Иду, — смиренно согласился Гилберт...