Evgenyi Fomin

Собственно, то, что называлось РКП(б), вообще трудно было назвать партией. В верхах они все Маркса с Лениным читали, это точно, что же касается низов, то их теоретическую подкованность превосходно передает умилительная сцена из фильма «Чапаев». «Василий Иваныч, ты за большевиков или за коммунистов?» «Я – за Интернационал!» – «А за какой ты Интернационал, за второй или третий?» – «А за какой Ленин!» (С той только разницей, что кто-то скажет: «За какой Ленин», кто-то: «За какой Троцкий!», а кто-то назовет Бухарина, Зиновьева и пр., кому чей портрет больше нравится.) Если таков командир, каковы же были у него бойцы?! Единство и сплоченность партии были под стать политической грамотности...

Трещины шли по поверхности – теория, идеология, политика, – но раскол-то шел гораздо глубже, до самой коренной породы, до природы человеческой. Психологически тогдашних большевиков можно поделить на «революционеров» и «государственников». Первые – нормальные, чистопородные смутьяны-радикалы – не видели для себя ни малейшего интереса в какой бы то ни было хозяйственной прозе. Возиться с промышленностью, сельским хозяйством и прочей экономической дребеденью им было смертельно скучно, как скучно было бы путешественнику-землепроходцу работать председателем колхоза. Это были по сути своей че гевары,...

Итак, в 1923 году в партии формально было три лидера, претендующих на первую роль – Троцкий, Зиновьев и набирающий силу Сталин. Пока Ленин был работоспособен, он как-то ухитрялся привести эту разношерстную компанию к хотя бы относительному единению. Но в мае 1922 года он тяжело заболел и фактически отошел от руководства страной, ненадолго вернувшись лишь осенью – до следующего приступа. По поводу ленинской болезни тоже ходит множество мифов. Главный из них – тот, что к концу 1923 года он вроде бы стал поправляться и даже приезжал в Кремль, попутно заметив исчезновение каких-то важных бумаг из своего кремлевского кабинета...

Так что неудивительно, что Троцкий быстро становится рупором и эмблемой партии. Например, на места рассылались два портрета вождей – Ленина и Троцкого. В популярнейшей песне тех времен пели: «Так пусть же Красная сжимает властно свой штык мозолистой рукой. С отрядом флотским товарищ Троцкий нас поведет в последний бой». Но партийная элита, знавшая Льва Давидовича лично, его терпеть не могла и за нрав, и за быструю карьеру – без году неделя большевик, а туда же… Еще во время Гражданской войны было сделано несколько попыток его «задвинуть» – попыток, в которых участвовали Зиновьев, Сталин и Дзержинский...

Бухарин долгое время был в оппозиции к Ленину, в отличие от Зиновьева. Зиновьев выступил против Ленина только один раз в жизни – но какой это был раз! В канун Октября он вместе с Каменевым в левоменьшевистской газете «Новая жизнь» осудил ленинский план вооруженного восстания – по существу, написав печатный донос на собственную партию. Это его и погубило. Единичное предательство Зиновьева в глазах партии стоило всей многолетней оппозиционности Бухарина. Реально самой сильной фигурой, кроме Сталина, был Троцкий. Однако имелись в его положении и существенные недостатки. Главным недостатком в положении Льва Давидовича был он сам, неповторимые особенности его светлой личности...

Если подходить к делу формально-теоретически, то Зиновьев мог считаться «наследником номер один». Он играл ведущую роль в мировом коммунистическом движении, будучи председателем Коминтерна. Именно при нем эта безумная организация особенно активно занималась террором и подрывной деятельностью по всему миру. Не его стараниями это делалось, но простым смертным и даже рядовым коминтерновцам этого было знать не положено. Кроме того, Зиновьев ближе других стоял к вождю. В течение десяти лет он сопровождал Ленина, даже жил вместе с ним в шалаше в Разливе. То есть это был как бы российский «Энгельс» при российском «Марксе»...

Сразу же после Октября, 29 ноября 1917 года, ЦК РСДРП(б), понимая, что демократическими методами управлять страной невозможно, создает «четверку» для решения самых важных, не терпящих отлагательства вопросов. Это и была верховная власть Страны Советов. (Во время Великой Отечественной войны аналогичный орган назывался Государственный комитет обороны). Посмотрим же, кто персонально входил в эту верховную власть. Имена троих из них впоследствии все время на слуху: это Ленин, Троцкий и Сталин. С ними вроде бы все понятно, хотя и не до конца. Ленин – это Ленин, тут много говорить не приходится, и так ясно...

Вообще встреча изобиловала замечательными высказываниями нашего наркома. Шлейхер пожаловался на антимилитаристскую агитацию немецких коммунистов, на что тот ответил, что подобные вещи не должны влиять на взаимоотношения держав, поскольку правительства в своей внутренней политике свободны, и он «считал бы вполне естественным, если бы к коммунистам в Германии относились так же, как в России относятся к врагам народа». Слышали бы его коминтерновцы! Однако надежды на укрепление отношений рухнули с назначением 30 января 1933 года на пост рейхсканцлера Адольфа Гитлера. Правда, поначалу советские руководители восприняли это назначение даже с облегчением, как отсрочку...

Плоды технического сотрудничества тоже были кисловаты. Фирма «Юнкерс» обещала выпускать 300 аэропланов ежегодно – а выпускала менее полусотни, причем не лучшего качества – то пулеметы стреляли не туда, то еще что-нибудь подобное, а потом и вовсе прекратила сотрудничество. Штольценберг, обещавший наладить выпуск ОВ в Иващенково, ничего не сделал и вдобавок был уличен в валютных махинациях. А тут еще в 1927 году руководитель компартии Германии Эрнст Тельман пообещал прислать «красные бригады» – специалистов, «владеющих последними достижениями науки и техники». Никто не проверял, какие там у Тельмана...

Кто были носителями идей сотрудничества на германской стороне? Полпред СССР в Германии Крестинский в июле 1929 года писал Ворошилову: «Наши отношения с рейхсвером основываются, в значительной степени, на личных связях с его руководством». И дальше рассказывал, к каким выводам его привели эти личные связи. Фон Секта и Хассе он оценивает как «наших друзей», заложивших основы кооперации, несмотря на антисоветские настроения тогдашнего шефа вооружений рейхсвера Вюрцбахера. Просоветски настроенными он считает генералов Грёнера и Хайе, а также Бломберга, который, правда, к тому времени ушел из штаба войск, отчего возможность влиять на события у него резко уменьшилась...