Истории с кавказа

ГЛАВА 5 Тишина школьного класса после звонка была особой, звонкой и пустой. Последние ученики, смеясь и толкаясь, высыпали в коридор, их голоса быстро затихали за поворотом. Софият не спешила. Ей было четырнадцать, и школа стала для неё местом странного, добровольного отшельничества. Она не была изгоем — её уважали учителя и побаивались одноклассники за острый ум и невозмутимую справедливость. Но между уважением и дружбой лежала пропасть. Её мир был сложен из иных материалов. Она медленно складывала учебники в сумку, пока за окном, на спортивной площадке, уже разгоралась новая жизнь...

ГЛАВА 3 Семь лет — это срок, достаточный для того, чтобы саженец стал деревом, а младенец — личностью. Дом Яхьи за эти годы окончательно превратился в шумную, самодостаточную крепость, полную жизни. Во дворе с утра до вечера раздавались крики, смех, топот бегущих ног. Куры кудахтали, разбегаясь от мальчишек, с крыльца доносился стук сечки в ступе — Зухра готовила хинкал. А под старой раскидистой грушей, что росла у восточной стены, было тихое царство. Его хозяйкой была Софият. В семь лет она была...

ГЛАВА 1 Сентябрьская ночь опустилась на село, но в большом каменном доме Яхьи никто не спал. Воздух в гостиной был густым от тревожного ожидания. Сам хозяин, мужчина лет сорока пяти с уже седеющими висками и жёсткой линией рта, не находил себе места. Его тяжёлые шаги заглушались плотным ковром, но ритм их выдавал внутреннее напряжение. В крепких, привыкших к работе руках беспрестанно перебирались чётки из тёмного дерева, их сухой стук отбивал медленные секунды. У камина, на низкой скамье, сидели двое его сыновей...

ГЛАВА 29. Искупление С рождением Ислама в Маирбеке проснулась не просто отцовская любовь, а титаническая, первобытная сила добытчика и строителя. Он должен был обеспечить будущее. Всем. Старшему сыну, связь с которым висела на волоске. Среднему — Мураду, который застрял где-то между детской привязанностью и подростковым вопросом «почему?». И младшему, Исламу, который только начинал жизнь. И ей, своей Мадине, подарившей ему это второе рождение. Он работал не за совесть, а за страх — страх снова оказаться беспомощным, неспособным защитить, обеспечить, дать опору...

ГЛАВА 27. Новая жизнь, старые раны Их общая жизнь началась в съёмной однушке на окраине райцентра. Две комнатки, пропахшие чужими жизнями, табачным дымом и сыростью. Не было ни уюта, ни вещей, обжитых временем. Только два чемодана, её стопка книг и его потрёпанный армейский рюкзак. Но для них это был дворец. Потому что за дверью не было чужих глаз, не было необходимости скрываться. Каждое утро Мадина будила его тяжёлыми шагами в подъезде, каждую ночь они засыпали в обнимку, слушая биение сердец друг друга...