Самовар

Нина Александровна стояла у окна своей квартиры – на пятом этаже, высоко, почти над городом. Смотрела, как во дворе Петрович, старый знакомый-дворник, привычно возит метлу туда-сюда, будто дирижирует осенним хором опавших листьев. Клены внизу — разные: один весь огненно-золотой, другой – с багрянцем, третий все еще сопротивляется, зеленеет. Листья кружатся, летят, медленно ложатся на холодный асфальт… Красиво, нечего сказать. Настоящая осень — нарядная, щемящая. Но почему, спрашивается, эта красота...

Я сижу на кухне и смотрю на телефон. Уже третий день молчит. Обычно Катя звонит каждые два дня — то спросить совета, то пожаловаться на мужа, то просто поболтать. А тут тишина. Наверное, обиделась на то, что я в прошлый раз отказалась дать ей денег на новый айфон. «Мам, ну пойми, мне для работы нужно выглядеть презентабельно! У всех новые модели, а у меня этот древний!» — кричала она в трубку. Древний айфон двухлетней давности за восемьдесят тысяч. А моя пенсия — двадцать две тысячи. Я попыталась объяснить ей эту простую арифметику, но услышала только короткие гудки...

Ключ тяжело повернулся в замке — замок старый, капризный, требовал особого подхода. Дмитрий вошёл в квартиру, скинул ботинки и прислушался. Из кухни доносился звук льющейся воды — Ольга мыла посуду после ужина. — Оль, я дома, — негромко позвал он. – Привет, – откликнулась она из кухни, даже не подумав заглянуть в прихожую. – Твоя тарелка греется в микроволновке. Дмитрий неторопливо повесил куртку на вешалку, прошёл в гостиную – и сразу нажал кнопку на пульте: пусть телевизор шумит…День был тяжёлый — переговоры с заказчиками, правки в проекте, дедлайн на носу...

До сих пор, когда закрываю глаза, вижу их — темно-карие, с золотистыми искорками у зрачков. Максим Воронов сидел через проход от меня в десятом классе и старательно рисовал драконов на полях тетради по алгебре, пока Елена Сергеевна объясняла логарифмы. Я делала вид, что слушаю урок, а сама считала, сколько раз он проведет рукой по волосам за сорок пять минут. Обычно получалось семнадцать. Глупая была. Влюбленная и глупая. *** — Можно один эспрессо? — услышала я знакомый голос и чуть не расплескала свой капучино...

Елена всегда точно знала — какой должна быть настоящая, правильная мама. Сколько себя помнила, даже когда играла в куклы в детстве, в её мечтах обязательно всплывала картинка идеальной семьи: красивая, стройная мама в нарядном платье, аккуратные, послушные дети, родной дом — уютный, светлый, а в воздухе витает запах домашней выпечки. Эта картина росла вместе с ней, каждый год становилась всё ярче, обрастала деталями, становилась почти осязаемой. И вот, когда в двадцать восемь лет Елена вышла замуж...

Когда Анна впервые переступила порог дома Ирины Павловны, она и представить не могла, какие испытания ждут их впереди. Свекровь встретила её с натянутой улыбкой, окинув критическим взглядом с головы до ног. — Значит, это ты и есть та самая Анечка, — произнесла Ирина Павловна, делая особое ударение на уменьшительно-ласкательном имени. — Что ж, проходи, показывай, как умеешь борщ варить. Анна, всегда гордившаяся своими кулинарными способностями, почувствовала, как напрягаются плечи. А Сергей, её муж, лишь неловко переминался с ноги на ногу, избегая встречаться взглядом с обеими женщинами...

Андрей привык быть успешным. Не просто привык — он жил этим. В сорок два года он занимал должность финансового директора крупной компании, водил дорогую машину, носил костюмы от известных дизайнеров и каждое утро смотрел в зеркало на подтянутого, спортивного мужчину. Седина у висков только добавляла солидности, морщинки — мудрости, а уверенная походка говорила: вот он, человек, который знает себе цену. Жена Марина, младше на пять лет, часто говорила подругам с гордостью: — Мой Андрюша и в пятьдесят будет выглядеть на тридцать пять! И всё бы ничего, если бы не тот злополучный корпоратив...

Марина стояла у окна своей небольшой съёмной квартиры и вглядывалась в дождливую улицу. Капли медленно ползли по стеклу — точно чужие, давно высохшие слёзы, которые она уже не могла выплакать. Три месяца прошло с того дня, когда она узнала об измене Андрея. Три месяца с момента развода. Три месяца новой жизни, которую она все еще не научилась принимать. Телефон завибрировал на столе. Сообщение от сестры: "Как дела? Помни, что сегодня у тебя собеседование в том издательстве. Удачи!" Марина посмотрела на часы...

— Почтальон идёт! — кричит с балкона первого этажа бабка Зина. — Тамара Степановна, вам что-то принесла! Но Тамара Степановна не отзывается — уже который месяц её голоса не слышно во дворе. Почтальон Людмила Ивановна стоит у подъезда с толстой сумкой, морщится. Опять эта история с третьим этажом. — А где сама-то Тамара? — спрашивает у Зинаиды Петровны. — Да кто её знает... Месяца три как не показывается. То ли болеет, то ли... — женщина многозначительно качает головой. — А почта всё идёт и идёт. Людмила Ивановна — женщина лет сорока пяти, работает почтальоном уже пятнадцать лет...

— Алла Михайловна, кофе будете? Я оторвала взгляд от бумаг — глаза уставшие, как всегда ближе к вечеру. Люда, наша секретарша, стояла на пороге с подносом и такой бесхитростной улыбкой, что даже хмурый день становился чуть светлее. В моём кабинете — идеальный порядок: аккуратные стопки деловых бумаг, строгий календарь, рамка с фото из Сочи — там мы с Олегом два года назад счастливо улыбались на пляже. — Спасибо, Людочка, поставь на стол, пожалуйста. Я ведь заместитель главврача — солидно звучит,...

— Андрей Николаевич, можно войти? — робко стучит в дверь учительской Лена Морозова, классная руководительница седьмого «Б». — Конечно, Елена Викторовна, проходите, — отзывается мужчина лет шестидесяти, не отрывая взгляда от стопки тетрадей. Очки съехали на кончик носа, седые волосы растрёпаны — видно, долго сидит за проверкой. — Андрей Николаевич, я по поводу Макарова... Артёма из вашего класса физики. Учитель поднимает глаза, откладывает красную ручку: — Что с ним случилось на этот раз? Опять что-то натворил? — Не то чтобы натворил...

— Настя, отвечай же! — мама в трубке почти кричит. — Где ты пропадаешь? Папа в больнице! Анастасия Михайловна замирает посреди торгового центра, сумки с покупками падают к ногам. Вокруг суетятся люди, играет музыка, а в ушах звенит от маминых слов. — В больнице? Что случилось? — Инсульт... Вчера вечером. Я всю ночь тебе звонила, а ты телефон не берёшь! — Я была... у Димы, телефон разрядился... — лепечет Настя, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Мам, как он? — Плохо. В реанимации лежит. Врачи ничего не обещают...