ven-torel

Деда на своей Акушке Едет в старую церквушку. Баба стряпала с ночи Пироги и куличи. Деду запретила пить, Чтоб отвезти и освятить. Бабу Дед обворожил И в корзину положил Не коньяк, и не водяшку, А бутылку полторашку. В церковь Баба потащила Полну куличей корзину. А на самом дне лежала, Крепость, святость набирала Чище, чем вода с колонки, В полторашке самогонка...

Наверху громко брякнуло, хлопнула дверца шкафа, раздался звон, что то упало и покатилось по полу.  - Дед на опохмел заначку ищет. - твёрдо решила Баба. Отложила тесто в сторону и провела тыльной стороной ладони по лбу, оставив на нём длинный след от муки. - Где мои брюки?! - заорал Дед. Дальше, под невнятное бормотание, дверцы и ящики шкафов и комодов продолжали громко хлопать. Баба на всякий случай придвинула скалку поближе к себе. - Столько диванов дома, а забиты всякой ерундой! Одни шторы, тюль,...

Я один выжил, уцелел. Моя мать со щенками так и осталась на дне водосточной канавы. Остыла на бетоне, лежала, холодная уже, щенки, мои братья и сёстры скулили голодом, просили - мама, мама... А я один выбрался, пошёл. Подобрали меня, измождённого, слабого, уже немого. Мне дали кров и заботу, еду и тряпку, что-бы я отлежался как-то, окреп немного. И я стал псом, я поднялся, я жил среди вас. Мне не надо было многого слишком, вода и еда в собачьей миске. Меня ласкали ваши руки, гладили, хвалили. Холод я терпел в будке, из щелей дуло...

Как то утром, на рассвете вскочил Дед, и не спится. Хоть кол на голове чеши. Маялся, солнышко только всходить начало. Обошёл, значится, двор. Подмёл метёлкой драной, где граблями пособрал, в общем наскрёб такую кучу мусора. Сложил в тачку и повёз на помойку. Вываливает из тачки хлам, ворчит себе под нос, глядь, блестит что-то в траве! Деда нагнулся, два раза проклял спину и ревматизм, крякнул от недовольства, но, всё-таки поднял интересную вещицу. Это была открывалка для консервных банок, из нержавейки...

А там смотрю, вход железный, повозка одинокая, как буд-то с диваном и телевизором поедут. Повозка о четырёх колёсах стоит. Готовится видимо. Не тут-то было, врач мимо шёл, пнул её, повозка поехала... Открыл дверь, вошёл внутрь. А на мужика и внимания не обратил. Нелюдь проклятый, подумал мужик, пакет свой чёрный, замызганый от тутешных машин с их трассами погладил...

Снедь у Бабы пригорела, Видно дно у котелка, Печка тоже прогорела, Затопить-то бы с утра. Спят котята, Мака дремлет, На полатях Дед лежит. Вьюга воет, Деда слышит Кто-то там в окно стучит! "Добрый молодец, лихой ли? На продажу водки нет, Если я нагнать успею- Приходите к нам в обед!" Потоптавшись у порога Гость ушёл в дремучий лес. Дед, прикинув свою прибыль, Вниз с полатей шибко слез. Тут почудилось с похмелья Черти тащат прямо в Ад, Дед собрал в одно мгновенье Самогонный аппарат...

Жил был мужик, не то чтобы бухарь, но любил к рюмахе приложиться. Как то пошёл в соседнее село к другу. А другана собака, сука, хаски взяла и сбежала в лес. Тут то приложились они к беленькой, мякнули оба по рюмахе, мужиков собрали соседей и пошли в лес суку искать. А она, кстати, течная приключилась в то время. Брели, кликали её, в общем, как они сказали, выходят на поляну, а там волк евошнюю суку и дрючит! Стрельнули пару залпов в небо, спугнули их, твари и разбежались. Волк то в лес сбежал, а сука хасячья к мужику хозяину и прибежала...

Как то ночью приключилась гроза страшная, в небе гремело и полыхало, ливень такой был косой, все дороги размыло. Провода оборвало и в деревне свет пропал. Деда достал керосинку, зажёг, голову рукой подпёр и начал стучать пальцами об стол да охать тихонько.  - Что, Дед, кручинишься? - Спросила Баба. - Да вот, топлива нам на пол часа осталось, до утра точно не починят, а нам ещё завтра ночь сидеть как то надо. - А пойдём на край деревни к Балендовым, керосина попросим. - Баба говорит. - Они люди зажиточные, мужик в тюрьме работал, баба у него одёжкой торгует, авось, как соседям, не откажут...

Как то раз прибежал Дед с партсобрания домой, радостный, путёвкой машет над головой. Ну, баба, отправляют меня к шаолиньским монахам, дракам ихним всяким учиться. А баба, кстати, ворчливая была, всё орала и орала с поводом и без поводу. Тут и разоралась опять, мол, уедешь, а дрова кто колоть будет, картоху окучивать, забор поправить надобно, накренился... Деда и говорит: -Не кручинься, Мака, не ори на весь дом, шибко обернусь. А Мака всё орёт и орёт, глупая баба. Прошло сколько то времени, приезжает...

Проход на первый этаж был перекрыт. Болтик подумал, что его перекрыли те люди, что нянчились здесь с психами. Тем самым они оставили Болтику два пути. Первый: идти к железной дороге, что не очень его привлекало, а второй путь: подниматься выше. Второй этаж как и третий были перекрыты. Зато не четвертом, даже не было заграждающих дверей. Он пошёл сквозь длинный тёмный коридор, свет в который попадал через дверные проёмы палат. Исследовав первые семь, Болтик ничего не обнаружил. И тут произошло нечто необъяснимое. Что-то говорило в голове Болтика, но это не был внутренний голос. Голос просил зайти в лифт, тот, что находился дальше по коридору...

Уже порядком углубившись в чащу, он увидел старую водоочистную насосную станцию. Одна стена здания полуобрушилась, так что внутрь попасть можно было нетрудно. Что он и сделал. Внутри было сыро и веяло неким неведомым холодом, который пробирал до самих костей опородвигательной системы человека. В полумраке из разломанного оборудования то и дело всплывали какие-то фигуры, образы, странные предметы. Страх сам, мимо воли Болтика, стал упорно поселяться у него в кишках. И чем дальше Болтик заходил вглубь здания, тем страх становился сильней, отчётливей и резче. Вентилятор, находящийся на той стене,...