Юра и Лариса

Миллионер Александр Воронцов возвращался с похорон жены. Серый ноябрьский день сливался с серой пеленой его мыслей. Он сидел на заднем сиденье лимузина, глядя сквозь тонированное стекло на размытые дождём городские пейзажи. В руках он сжимал платок, пропитанный её любимыми духами — последним осязаемым следом Лидии. Каждый поворот колёс отдавался в его сознании эхом прощальных слов, произнесённых у могилы. Пять лет безоблачного счастья — и вот он один, с тяжестью непоправимой утраты. В памяти всплывали...

Тот день должен был стать радостным: мы собрались за большим столом по случаю юбилея свекрови. Дом наполнился смехом, звоном посуды и ароматными запахами праздничных блюд — запечённой утки, салатов, пирожков с капустой и сладких булочек с маком, которые свекровь пекла сама. Я старательно накрывала на стол, украшала салаты зеленью, расставляла свечи в стеклянных подсвечниках. Хотелось, чтобы всё было идеально. Я даже надела то самое платье — не новое, но аккуратное, чистое, хорошо сидящее. Оно напоминало мне о счастливом дне, когда мы с Сергеем решили пожениться...

Убери её из моего дома! Она довела меня до грани нервного срыва! — горько рыдала свекровь, сжимая в руках носовой платок, пропитанный лавандовой водой — единственным средством, которое хоть как‑то успокаивало её в последние недели. Анна Сергеевна сидела в гостиной, где ещё полчаса назад царила привычная тишина. Теперь же комната словно сжалась от напряжения, а привычные предметы — старинный комод, фарфоровые статуэтки, фотографии в рамках — будто затаили дыхание, наблюдая за разворачивающейся драмой...

Я открыла дверь и замерла на пороге. На диване, аккуратно подобрав под себя ноги, сидела Тамара Ильинична — моя бывшая свекровь. Та самая, что на протяжении трёх лет брака методично превращала мою жизнь в череду упрёков и нотаций. Её визиты всегда были испытанием: она появлялась без предупреждения, оценивающе осматривала квартиру, принюхивалась к запахам из кухни и неизменно находила, к чему придраться. — Вы?.. — голос предательски дрогнул. Она подняла на меня глаза — непривычно тусклые, без прежнего властного блеска...

Я вернулась домой чуть раньше обычного — нужно было забрать кое‑какие документы перед деловой встречей. Часы показывали половину третьего, а дети должны были спать после обеда ещё минимум час. В доме царила редкая для нашей семьи тишина — ни топота маленьких ног, ни звонких возгласов, ни весёлого гомона. Открыла дверь, тихо разулась и сразу направилась в кабинет. И тут из гостиной донеслись странные звуки — приглушённый смех, какой‑то шорох и… явно мужские и женские голоса. Я замерла на полпути, прислушиваясь...

— Как твоя молодая любовница? — поинтересовалась я у мужа, и он отреагировал без малейшего удивления. Просто поставил чашку на стол, аккуратно вытер губы салфеткой и спокойно спросил: — А что, ты уже познакомилась? В этот момент я поняла: игра, которую я вела последние три месяца, подошла к концу. И правила теперь буду устанавливать я. Начало Всё началось с маленькой странности — запаха чужих духов на его пиджаке. Лёгкий, едва уловимый шлейф жасмина, которого не было в моём парфюмерном гардеробе...

Анжела стояла у окна гостиной, машинально поправляя штору. За окном медленно сгущались сумерки, окрашивая улицы в мягкие сиреневые тона. Она только что закончила готовить ужин — тушёную рыбу с овощами, блюдо, которое муж всегда особенно любил. Часы показывали 19:47. Обычно в это время он уже возвращался домой. Она снова подошла к окну. И вдруг замерла. В конце улицы, притормозив у обочины, остановилась знакомая чёрная машина. Анжела узнала её мгновенно — они выбирали её вместе, долго спорили о цвете и комплектации...

— Ты что делаешь? Куда собралась? Кто будет готовить? — муж замер в дверях спальни, наблюдая за тем, как Елена методично складывает вещи в чемодан. В комнате царил непривычный порядок: на кровати лежали аккуратно сложенные свитера, на полу — коробки с книгами и личными вещами. В воздухе витал запах цитрусового освежителя: Елена специально распылила его, чтобы перебить ощущение тревоги. — Я уезжаю, — спокойно ответила она, не поднимая глаз. — Найду квартиру и перееду. Кирилл шагнул вперёд, сжал пальцами косяк...

— Ты живёшь в моей квартире за мой счёт. Вылетишь отсюда, как пробка! Эти слова, брошенные в очередной ссоре, звенели у Лизы в ушах ещё долго после того, как муж хлопнул дверью и ушёл на работу. Она стояла посреди гостиной — их общей гостиной — и смотрела на стены, мебель, фотографии в рамках. Всё это когда‑то казалось общим, но теперь превратилось в предмет спора. Глава 1. Точка кипения Их брак давно трещал по швам. Максим зарабатывал неплохо, но считал каждую копейку, которую тратила Лиза. Она ушла с работы три года назад — сначала из‑за беременности, потом из‑за сложностей с ребёнком...

Проснувшись среди ночи после юбилея, Тамара уловила тихие голоса, доносившиеся с кухни. Она лежала несколько мгновений, пытаясь понять, не сон ли это. Но голоса не исчезали — приглушённые, настойчивые, явно принадлежавшие мужу и кому‑то ещё. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. В висках застучала кровь, а в горле встал ком. Тамара медленно поднялась, накинула халат и бесшумно двинулась по тёмному коридору. С каждым шагом голоса становились отчётливее, и вместе с ними нарастало ощущение надвигающейся беды...

Утро началось как обычно: запах свежесваренного кофе, лучи солнца, пробивающиеся сквозь тюль, тихий смех дочери в соседней комнате. Света накрывала на стол, когда в дверь позвонили. Она удивилась — никто из близких не предупреждал о визите. На пороге стояла Галина Петровна, свекровь. В руках — фирменный пакет из дорогого магазина и натянутая улыбка. — Доброе утро, Светочка! Решила заглянуть без предупреждения — соскучилась по внучке, — проговорила она, не дожидаясь приглашения войти. Света молча отступила в сторону...

В роскошном концертном зале, украшенном позолотой и хрустальными люстрами, царила необычная для подобных мероприятий атмосфера. На сцене выступали дети из приюта — робкие, но полные искреннего старания. Их голоса порой дрожали, пальцы судорожно сжимали инструменты, но в каждом движении читалось отчаянное желание понравиться, заслужить хотя бы мимолетную улыбку зрителей. Среди публики, в первом ряду, сидел Александр Воронцов — человек, чьё состояние исчислялось сотнями миллионов. Его строгий чёрный...