Константин

Малыш Пахерито выпустил идеальное кольцо дыма и ещё раз посмотрел на мятый лист бумаги: «да Винчи... перевозка...». Сверху нацарапан какой-то номер и неразборчивое имя. Утром позвонил его человек из Голландии. Телефон зарегистрирован на какого-то Вам Хер Чёрт Бы С Ним, Пахерито тошнило от сложных имён. Понятно, что владелец номера ни при чём, скорее всего, съёмная квартира. Но да Винчи и перевозка... Это возбуждало! Малыш ещё сделал затяжку и погрузился в раздумья. ...если кто-то решает перевезти картину да Винчи через океан, то разносится аромат денег...

В семь утра правый глаз сделал попытку открыться. Тусклый свет заползал с улицы сквозь засаленную занавеску. Я высморкался в неё, взял с тумбочки сигарету и закурил. Башка трещала, как кинопроектор сороковых и хотелось жрать, но в этой дыре яичницу с беконом могут сделать разве что из причиндалов плешивого скунса. Заплывший глаз как-то, но отражался в тусклом зеркале в ванной. Не всё так плохо, к вечеру придёт в норму, чего не скажешь о моей жизни. Я умылся, прополоскал рот и вышел. Скунс за стойкой проскрипел что-то про хороший день...

Знаете, вы не обязаны читать всё это дерьмо про любовь, про то, какой она бывает... И без меня в курсе про эти сопли. За небольшим исключением, которое касается больше вас. Я пишу этот трэш уже оттуда, куда вы боитесь попасть. Но попадёте обязательно. И когда это случится, у врат могут спросить, вы читали «Чезару»? Не говорите да! Иначе меня опять выпорют шомполами. Мадлен, моя бывшая, рассказывала про Данте. Этот кретин был прав, тут полная жопа... Но, всё равно, спасибо, что купили книгу. Мальчик...

Хрустнула ветка. Я замер, боясь произнести хоть звук. Тишина, давящая на уши ещё две секунды назад, разорвалась на молекулы и растворилась в промозглом ноябрьском лесу. - Зауставити! – донёсся окрик. Серб... А может, и нет?.. Они все говорят одинаково. Но, кажется, я – попал... Страх. Это первое, что тебя убьёт. Так говорил тот битый войнами майор, который дрючил на курсах по выживанию. Перед Югославией все прошли через его звериный оскал, иначе не отпускали. Лишний 200-й? В Москве не хотели с этим связываться. Иди на курсы, иначе не уедешь в Сребреницу. Ад на Земле, где славяне убивают славян...

- Бог мой, нас уволят... - Да. А что ты хотел? - Ничего. Просто работать дальше. Но как? Как написать идеальный сценарий?! - Взять историю, адаптировать её... Грет и Скунс уже часа два сидели в придорожке. Чашки, где был кофе, остыли. А идея так и не шла. Скунс нервно теребил пуговицу на рубашке, Грет стеклянными глазами провожал улетающие за горизонт машины. Взять историю... Легко сказать! Они уже все разобраны на сто лет вперёд. Президент ещё не умер, но история его похорон уже у кого-то в сценарии. Чёртов мир! Откуда в нём столько людей, которые тырят что ты ещё не придумал, но обязательно придумаешь? Да, этому миру нужен кризис...

- Ваш паспорт, пожалуйста! Я протянул через стол. Девушка дежурно сверила фото с лицом и отстранённо озвучилась: - На какую вакансию? Я помнил наизусть: - Тридцать три дробь семнадцать, бис. Она скучно щёлкнула мышкой и стала листать экран монитора. Через пару минут также буднично, не отрывая глаз от экрана, спросила: - Киллер? - Да, - я покачал головой. Гул за соседними столами затих, и донеслась пара завистливых цоканий. - Могу посмотреть ваше резюме? - Оно не очень большое, - почему у меня комплекс на малое количество мест работы? – Но... со стажем. Оксана (я наконец-то рассмотрел на груди бейджик) уткнулась в листок глазами...

Ничего не обычного, он просто нажал звонок. Мне часто звонит соседка: у неё всегда какие-то приключения. Накинув халат, с утренней маской на лице я открыла дверь, ни о чём не догадываясь. И отшатнулась. Он тепло смотрел на меня: - А вам даже идёт... Вы сразу такая домашняя, уютная... Все бабы дуры? Я зачем-то высунулась в коридор и осмотрелась. Это было так глупо, что он рассмеялся. Да, все бабы дуры. - Я - Ангел, - он покраснел. Смущённый кабальеро. Мне тридцать шесть, в глаза смотрит ангел, я в утренней маске, и через два часа совещание в офисе. - Что, пора? – я не узнала свой голос и почему-то стала себя ощупывать...

Мне осталось две недели. Так сказал тот чёртов врач, над столом помахав снимком между носами, своим и моим. Я знал, что он так скажет. И знал, что я сделаю. Просто выйду из кабинета, и всё. Две недели, четырнадцать дней... Если повезёт, пятнадцать. Я вышел, закурил, подумал и пошёл к бывшей. К которой уже заселился следующий. К бывшей лучше всего ходить вечером в дождь. Я уже два раза так делал. Она не знала, что у меня остался третий комплект ключей и пара мягких ботинок... Следующий трахал бывшую. Она уже кончила и ждала его. Было похоже на задачник по математике, где нарисован прямой угол. Ось Х лежала потная и стонала, а ось Y, тряся стрелкой, елозила и сопела...

- ... и главный лот сегодняшней сессии... Полотно Густава Биккеля - «Маргарита». Откройте картину! Стартовая цена... Последние слова съел возбуждённый гул зала. Они не имели значения. Лес из номеров вырос в мгновение. - Я устала... - Прошу вас, ещё немного. Оставьте, пожалуйста, руку на спинке дивана. И улыбнитесь... Пожалуйста! Ваше лицо очень напряжено... - Долго ещё? - Секунду... Всё! Благодарю вас. На сегодня всё. - Густав, когда вы закончите? Я имею в виду... - Я понимаю. Нам осталось около трети пути. Ещё несколько сеансов, по моим ощущениям. Если вы не проклянёте меня раньше. - Я?! – Маргарита от удивления выпрямилась на диване в одном чулке...